Мария Нащокина. Садово-парковое искусство в градостроительстве России второй половины XIX - начала ХХ века. 3

Высокая культура садоводства и цветоводства, характерная для России II половины ХIХ - начала XX в”, по своему преображала и городскую среду. Особенно красочной цветочная торговля была в Москве. В путеводителях по древней столице начала 1850-х годов находим следующее восторженное описание тогдашнего цветочного рынка: “Что придает большую прелесть средней картине Театральной площади, то это цветочный рынок; не воображайте, чтоб это был просто рынок - наставленные горшки с цветами в беспорядке; - нет, это - огражденный перилами искусно спланированный сад. где можете гулять между куртин по прекрасным дорожкам, можете сидеть на устроенных скамейках и любоваться Театральною площадью (...) Рынок этот отделяется от стены “Китай-города” широким бульваром, построенным в 1825 г.” (69)
Еще более красочными, и обширными цветочные торги стали во II половине XIX в. Можно без преувеличения сказать, что они были не менее богатыми и пестрыми, чем, скажем, цветочный рынок в Амстердаме, по сей день привлекающий толпы туристов.
Вот как это выглядело. “С наступлением Пасхи, - какая бы она ни была, ранняя или поздняя, безразлично – в Москве откры¬вается летний цветочный сезон. Еще с "цветоносного" Вербно¬го Воскресенья на площадях Москвы появляются разносчики с лотками цветов, выкрикивающие: "цвет-цветов", или "цветы, цветики, цветочки, ах, цветы-то хороши!" В то же время откры-вается торговлями живыми цветами и на площадях: Сухаревской, Трубной и Смоленского рынка еженедельно по воскресным дням. В свою очередь и большинство москвичей считает как бы своею обязанностью выставить к Пасхе хотя бы одно окно и украсить его цветами. За "светлыми днями" Пасхи наступает дачная и вообще загородная жизнь; сады и палисадники на открытом воз¬духе убираются цветами и спрос на них усиливается в возраста-ющей прогрессии" (70).
Рассмотрев разные жанры и стороны русского садово-паркового искусства II половины ХIХ - начала XX вв., можно сделать вывод о его широком распространении и значимости для градо¬строительной культуры своего времени. Не удивительно, что это искусство базировалось на серьезных теоретических разработках западноевропейских и отечественных ученых. Следует подчерк¬нуть, что именно в рассматриваемый период садово-парковое ис¬кусство обрело явственные черты научной дисциплины. В свод знаний садовника, помимо разнообразных сведений об инвентаре и устройстве садовых сооружений, содержавшихся еще в трудах по садоводству ХVIII - начала XIX вв., вошло научное описание раз¬личных видов деревьев и растений, видов почв, история садов и парков мира, стили садово-паркового искусства, гидротехниче¬ские мероприятия и многое другое. Попробуем, суммировав теоретические выкладки ученых садоводов, проследить динамику панировочных и стилистических изменений в садово-парковом искусстве России того времени.
Первой серьезной отечественной книгой по садоводству рассматриваемого периода были "Общие правила разбивки садов в климате средней России", написанные ботаником Императорского Ботанического сада Э.Л.Регелем в 1876 г. (2-е издание - 1883 г.). В этой книге дано ясное представление о садовой эстетике III четверти XIX в., во многом перекликавшееся с неоднократно цитированной выше переводной книгой А.Лефевра "Парки и сады", опубликованной в С.-Петербурге несколько раньше - в 1871 г. Взгляды Э.Регеля особенно важны для нас потому, что он был не только теоретиком, но и деятельным паркостроителем. Его произведением был парк на Сенатской площади и вдоль фасада Адмиралтейства в столице (1874), он также принимал непосредственное участие в создании сквера перед Александринским театром (1878) и в перепланировке Ботанического сада. Перелистаем страницы его книги.
"Жилой дом составляет естественное средоточие сада и вокруг него должны группироваться все части. Он осеняется тенью от дерев, и от него проводятся перспективы, чрез газоны, до известных пунктов самого сада или окрестностей, причем все некрасивые части последней тщательно закрываются густыми боскетами" (71). По мнению Регеля дорожки "должны быть расположены приятными для глаза изгибами и направлениями (...). Уровень сада должен быть расположен, (...) не совсем ровно, (...) через что будет более разнообразия в саду и газоны будут казаться красивее, особенно если они будут более выпуклы. (...) Если по саду протекает ручеек, то вода его употребляется для водяных участков, располагаемых в красивых направлениях, способствующих разнообразию и живописности ландшафта" (72). Из приведенного фрагмента становится совершенно ясна главная особенность садов II половины XIX в., то есть эпохи эклектики, - стремление к максимальному разнообразию всех природных составляющих - планировки, зеленых насаждений, клумб, водоемов, рельефа и т.п. В соответствии с этими критериями Э.Л.Регелем были разработаны оптимальные планировки садов, в зависимости от размеров их участков.
"Удобными пунктами для площадок" мест для отдохновения и игр для взрослых и детей представляются крайние изгибы дорожек, перекрестков и те особенные места в саду, которые привлекают к отдохновению или с которых открываются красивые виды или перспективы. (...) бассейны с искусственными фонтанами не идут к саду, расположенному в естественном вкусе, и вообще производят хороший эффект только там, где можно располагать достаточною массою воды для образования сильных фонтанов. (…) Единственная красивая форма для подобных ручейков - неправильная, извилистая, (…) Каждый легко убедится, как неприятно впечатление прямых канав в садах во французском стиле. (...) Берега прудов должны иметь тоже неправильную форму с выемками и выступами, (...) вследствие чего поверхность воды получает более привлекательности" (73). Суждение Регеля о форме парковых водоемов было широко внедрено в текущую практику. Водные поверхности большинства рассмотренных нами выше парков II половины XIX в. - начала XX в. были наглядным воплощением этой теоретической посылки.
"Разместить боскеты и образовать группы, разбросив местами одиночные растения, так, чтобы образовались красивые перспективы, произвести приятные контрасты, которые находились бы в стройной гармонии с общим видом, обвести местность рамкою, которая в одних частях замыкала бы перспективу, и возвысить общую картину выбором древесных пород соответственного роста и окраски листа, вот задача, достойная любителя и ландшафтного садовода" (74). Темные вечнозеленые ели или пирамидальные тополя считались наиболее удобными для образования такой "рамки" по обеим сторонам перспективы, в то время как широкорастущие деревья для этого были менее пригодны, так как закрывали собой вид, вместо того, чтобы его окаймлять. Далее Регель особо подчеркивал, что "при составлении перспективы должно избегать некрасивой прямой линии посадки, ...отдельные растения и группы необходимо располагать вдоль всей перспективы в неправильном порядке и в разном расстояии". (75)
К этому стоит добавить, что в боскетах деревья и кустарники нередко намеренно смешивались, чтобы создать наибольшее цветовое разнообразие как в период цветения, так и в летнее и осеннее время. Эффект цветового разнообразия такого сада также подробно описан у Э.Л.Регеля. Вот как выглядит по его мнению оптимальная перспектива большого сада: "она окаймляется при самом начале двумя еловыми группами (...); затем следуют, на одной стороне, большая группа лип, (...) и группа тополей (пирамидальных - М.Н.); потом идет группа из "Berberis vulgaris" с красными листьями и, наконец, группа серебристых ив (…) с серебряными по обеим сторонам листьями. На другой стороне перспективы следуют одна за другой группы: светлозеленых и тонколистных лиственниц, хорошо отражающихся от темной массивной зелени, окружающих площадку кленов; после этой площадки помещен отдельный экземпляр серебристого тополя (...), а также отдельно, сибирская ель, производящая своим тонким и высоким пирамидальным ростом приятный эффект. Затем следует опять группа ив, (...), а на самом заднем плане - темный еловый лесок. (...) Что же касается до эффекта, производимого различным колером листьев деревьев, то (...) перед группою или одиночным деревом с темною зеленью (...) посажены деревья с яркою или светлою, либо серебристою зеленью, и наоборот - перед яркозелеными группами - темные ели или краснолистные древесные породы". (76) Как тут не вспомнить великолепные видовые перспективы парков Поречья, Шаровки, других усадебных садово-парковых ансамблей, которые представляли прекрасные иллюстрации к данному рассуждению Э.Регеля.
Движимый идеей создания максимальных формальных контрастов, Регель советовал использовать в садах "плакучие" древесные формы ив, рябин, тополей, акаций и т.д. Именно поэтому в садах того времени нередкими были намеренно искривленные деревья, например рябины или акации с загнутыми вниз ветками. Цветники в саду во II половине XIX в. он предлагал устраивать узорчатые или орнаментальные. Формы их могли быть различны. В практике особенно были распространены круглые с миниатюрными дорожками, усыпанными белым и красным песком.
Их засаживали гнетущими однолетними и многолетними растениями, а также пестролистными оранжерейными породами.
Кроме общих советов по планировке и размещению растений, Э.Л.Регель рекомендовал перечень наиболее подходящих для нашего климата пород. В них вошли пихты, американская (голубая) и другие виды елей, сибирский кедр, туя, ирга, можжевельник, кипарисовик, разные виды тополей, сосен, дубов, лиственниц, кленов, лип, каштанов, ольхи, березы, акации, боярышника, ракитника, бересклета, ясеня, жимолости, шиповника, жасмина, сирени и т.д., а также редкости - Амурское пробковое дерево, тамариск германский, черемуха Маака и другие. Безусловно, весьма характерным для этого периода времени было использование большого количества сибирских, туркестанских, китайских (манчжурских) и амурских видов деревьев и кустарников, вывезенных ботаниками из научных экспедиций по далеким российским губерниям. Обращало на себя внимание и довольно большое количество американских и канадских пород, активно пропагандируемых столичными ботаниками и активно разводимых в то время в специальных питомниках.
Особое внимание Регель уделил розам разных форм, цвета, размера, выносливости. Это неслучайно, розарии - одна из любимых эпохой составных частей любого сада. Были в то время весьма популярны и вьющиеся растения, также упомянутые в книге, - актинидия, дикий виноград, каприфолиум, ежевика и другие. Большинство перечисленных знаменитым ботаником пород как раз и составили породное разнообразие русских парков II половины ХIХ - начала XX вв.
Если труд Регеля в основном был направлен на доходчивое объяснение общих принципов разбивки садов и давал множество практических советов по их формированию, книга К.Епанчина "Ландшафтный сад" (М., 1891), выдержавшая несколько изданий, была в большей мере направлена на раскрытие стилевых особенностей современных садов. Не случайно было само название книги, сразу объясняющее стилистические приоритеты ее автора. Приведем его рассуждение на эту тему: “В последнее время английские сады получили большое преимущество пред французскими с однообразным симметрическим расположением, с многочисленными аллеями, которые прорезывают сад во всех направлениях. И в самом деле, английский сад своею простотой, если можно так выразиться, своею близостью к природе, представляет много преимуществ пред французским садом, где все делается по аршинам. Английский сад легче и дешевле устроить, равно, как и содержать в чистоте и опрятности”. (77) Любопытно, что в качестве эпиграфа к своей книге К.Епанчин избрал строки из поэмы “Сады” Ж.Делиля “Наблюдайте природу, изучайте ее и подражайте ей”. Таким образом, этот романтический тезис, рожденный в 1782 г., оказался актуальным и на исходе XIX в.
В принципе книга Епанчина строилась по тому же плану, что и пособие Э.Л.Регеля, а кроме того, повторяла многие из его практических советов, что дает возможность отнести их к общим положениям по разбивке садов в последней четверти XIX в. Как и Регель, важным вопросом ландшафтной архитектуры II половины Х1Х - начала XX вв. Епанчин считал искусственное зрительное увеличение границ частных владений. Для этого применяли в то время просеки в насажденных бордюрах, замены изгороди канавами, маскировку заборов растениями, создание искусственного пересеченного ландшафта и особые насаждения для кулис, способствовавшие мнимому увеличению перспективы. (78) Большое внимание уделялось и функциональному осмыслению садовых до¬рожек - они должны были вести к какой-то цели: реке, бесед¬ке, фонтану, скамейке, красивому виду и т.п. Ручьям Епанчин (как и Э.Регель) советовал придавать разнообразные изгибы, а по берегам украшать диким камнем и альпийскими растениями. (79)
Однако некоторые новые акценты, появившиеся у К.Епанчина, следует перечислить. Так, например, он считал, что "слиш¬ком широких видов следует избегать. (...) Красивый и разно¬образный вид более приятен, чем вид грандиозный и однообраз¬ный. (...) Косвенные виды более приятны, чем прямые. (...) Вид на текущую реку, озеро, пруд и пр., будет изящнее, обширнее и веселее, если он направляется не прямо поперек, а несколько вкось этих предметов". (80) Большое внимание Епанчин уделял устройству модных в то время альпийских горок: "каменистые участки делаются с исключитель¬ною целью иметь удовольствие воспитывать на них те многочис-ленные растения, известные под именем альпийских, которые своим красивым ростом и непрерывно сменяющимся цветением с ранней весны до поздней осени служат не менее изящным украшением сада, чем цветники в наших партерах". (81) Не оставались без внимания садовода и водоемы - кроме отечественных водяных фиалок, кувшинок, водяных лилий, камыша и таволги в них выса¬живали и привозные акклиматизированные растения.
Весьма существенны для профессионалов-паркостроителей и любителей были следующие советы: "Пирамидальные деревья хо¬роши на низких местах; деревья с круглою раскидистою кроною красивы на возвышенностях. Деревья со светлою листвою, нап¬ример, белая ива и серебристый тополь, очень эффекты в тени или впереди деревьев с темною листвою; напротив того темно-листные породы, например ель, дуб, красивы, если растут на полном солнце. Рябины и различные сорта китайской яблони хо¬роши в группах в особенности во время цветения, весною, ког¬да деревья покрываются душистыми цветами, и осенью, когда созревают их плоды. Тоже самое можно сказать и о черемухе, любимом дереве в наших сельских садах". (82)
Стилистические представления и практические советы, со¬держащиеся в книге К.Епанчина, отражали общие взгляды, гос¬подствовавшие в западноевропейском паркостроении. Об этом красноречиво говорит перечень использованных автором источ¬ников - это, в основном, французские, английские и немецкие пособия по садоводству и соответствующие периодические изда¬ния. Само название книги "Ландшафтный сад" однозначно указы¬вало на сознательный стилистический выбор времени - конца XIX в. Эта тенденция оставалась ведущей и в начале XX в. Во всяком случае в 1903 г. "Московский листок" констатировал: "В настоящее время излюбленным во всех странах типом для уст¬ройства цветников и парков является так называемый "английский сад", создателем которого считается князь Пюклер-Мускау (1785-1871), смотревший на сад как на картину и сообразно этому из-бегавший всего уродливого, преувеличенного, резких контрастов, несоответствия частей. Вместе с тем, Пюклер замечательно умел пользоваться окружающею сад местностью, вводя ее в пейзаж и тем расширяя горизонт” (83).
Большой вклад в теорию и практику паркостроения рубежа веков внесли такие мастера русского садово-паркового искусства как И.В.Владиславский-Падалка, Н.Л.Давыдов и А.Э.Регель, существенно развившие принципы и приемы создания парков ландшафтного стиля и сумевшие придать им национальный характер. В различных уголках России ими было разбито несколько десятков садов и парков, некоторые из которых уже упоминались выше: “Тростянец, Веселые Боковеньки, Аскания-Нова, Цауль, Цинандали, Адлер, Гагра, Верхний сад Никитского ботанического сада, Сочи, новый папк в Згуровке, Форос и др. Они намного улучшили сады и парки в Марфино, Ольгово, Вороново, Валуево, Петровско-Разумовском, Софиевке, Павловске, Гатчине, Ерлино”. (84)
Основные положения художественного садоводства, накопленные опытом русского паркостроения II половины XIX в., А.Э.Регель (сын Э.Л.Регеля) изложил в монументальной монографии “Изящное садоводство и художественные сады. Историко-дидактический очерк”, изданной в С.-Петербурге в 1896 г. Эта книга значительно отличается от всего, что было издано ранее в России не только содержанием, в значительной степени оригинальным, но и большим количеством иллюстраций, среди которых, кроме обилия гравюр, рисунков и планов парков, было немало прекрасных фотографий.
Текст монографии был подразделен на две основные части: “Исторический очерк”, в который вошли характеристики садов разного стиля, и “Теория художественного садоводства”, содержавшая описание всех применяемых композиционных и планировочных приемов. Обе части содержали немало теоретических и фактологических новаций. Рассуждая об истории садово-паркового искусства А.Регель, например, подразделил ее на четыре основных типа или стиля - Восточные сады. Классический, Романский (регулярный) и Естественный стили, по существу отбросив принятую классификацию стилей по странах и эпохам. Весьма существенным отличием книги от всех предшествующих изданий по этой теме было также то, что самый большой раздел в этой части автор посвятил истории русских садов и парков. Фактически, здесь впервые был суммирован и обобщен обширный разрозненный материал, позволивший А.Регелю увидеть в отечественном садово-парковом искусстве цельное и самостоятельное явление.
Рассуждая об отличиях мировоззрения русского человека от европейца, автор монографии пришел к выводу об особом чувстве природной красоты, свойственном нашим соотечественникам, которое и породило русскую садово-парковую эстетику. “Русский человек всегда отличался искреннею, неподдельною любовью к природе, перемудрить которую - т.е. переиначить на свой лад - ему и в ум не приходило: он наивно восхищался мощным разливом матушки Волги или батюшки Дона, любил и степь неоглядную - ковыльную, непочатую; слова Гоголя: “Черт вас возьми степи, как вы хороши!” прямо выхвачены из русского сердца. Но выше всего ставил он лес дремучий (...). Прохладный бор - березняк или дубрава - был (...) излюбленным местом русских людей, частью ради охоты, частью ради ягод и грибов, но всего более ради чудной, дикой, таинственной красы. (...) Обратите внимание на местоположение любого из старинных монастырей: все они пользуются роскошным видом и, утопая в зелени садов, сами представляют замечательно красивую картину”. (85) А.Регель считал, что именно благодаря любви русских к безискусственной природе, на Руси не появился свой “русский стиль” садов. Полезность, или утилитарность, присущую древнерусским садам, он также не считал их отличительной особенностью, поскольку “до утилитарности додумался - увы! - каждый оседлый народ”. (85) Тем не менее, Регель в своей книге первым дотошно собрал и систематизировал все, что касалось русских средневековых садов и аптекарских огородов, а также парков XVIII - начала XIX вв., заложив, таким образом, прочный фундамент истории русского садово-паркового искусства.
Значительный раздел монографии “Изящное садоводство и художественные сады” А.Регель посвятил русским садам XIX в., заметив попутно, что “первая и последняя четверть XIX века разнятся друг от друга так резко, точно между ними лежат не десятки, а целыя сотни лет”. (87) Автор считал, что в этот период на смену пышным усадьбам пришли городские сады и скверы. Их стилистическая принадлежность, определявшаяся его предшественниками - Э.Регелем и К.Епанчиным - как ландшафтный (пейзажный) стиль, А.Регелю виделась иначе: “новейшие скверы - преимущественно состоящие из широких аллей и пестрых клумб... - придерживаются принципа, который всего ближе можно назвать франко-американским: тут все искусственно, от ковровых клумб до скопища разнородных дерев, как бы собравшихся на свидание со всех концов света; и искусственность эта не только не скрывается, (…) а как бы нарочно бьет в глаза”. (88) Иной стилистики, по мнению Регеля, придерживались в тот период в больших городских и загородных парках: “Преобладающий стиль их - англо-германский, выдающаяся черта - доведенное до совершенства уменье располагать тени и оттенки дерев, а главный недостаток - излишнее дробление посредством ненужных дорожек”. (89)
Столь же методично, как и в отношении древних садов, А.Регель приводит материал по современному русскому паркостроению, причем в отличие от большинства предыдущих и последующих историков садоводства, он уделяет много внимания окраинам Российской Империи. На страницах его книги содержится информация не только о садах Украины и средней России, но и о садах Сибири, Дальнего Востока, монастырских садах Валаама, садах Туркестана, Тифлиса и т.д. Вот, например, характеристика садоводства во Владикавказе: “благодаря стараниям графа Воронцова, во Владикавказе учрежден питомник, а вдобавок - по всему району поселились опытные садоводы: гг. Неручев, Ульянов, Самсонов, Сильвестрович, Грабовский, генерал Зйлау, д-р Кох и т.д.; всего интереснее “Школьная ферма”, учрежденная (...) в 1876 г. в 14 верстах от Владикавказа. Прославились на всех рынках владикавказские и алагирские фрукты, но виноград растет хорошо только в знойной равнине нижнего Терека”. (90)
Обширный фактологический материал I части книги позволил обосновать теоретические положения II части, в свою очередь также разделенной на 5 глав. Во вводной главе “Пропедевтика” Регель касается всех элементов композиции сада или парка - линий и массы, цвета и тени, контрастов, плана, теории перспективы естественного и искусственного освещения. Весьма симптоматичны рассуждения А.Регеля о выборе стиля будущего сада. Он выделяет в садоводстве исторический, национальный и естественный стили, обосновывая это следующим образом: “пока существуют здания и памятники в греческом, римском, готическом, флорентийском, ленотровском, тудорском, помпадурном и т.п. стиле, до тех пор не перестанет существовать и соответствующий садовый тип; и если окружить подобное сооружение несоответствующей садовой обстановкой, то получится резкий анахронизм, и лучшая доля эффекта утратится. (...) В новейших садах, место исторического стиля занимает национальный (курсив автора - М.Н.), т.е. тот, в котором преобладают отличительные черты местного характера. Нынешний кавказский сад не похож на нынешний же итальянский, или французский на голландский, индейский на турецкий, египетский или малоазиатский на северо-русский или английский, как ни уподобляй их по внешности - обстановка, климат, растительность не те. (...) Для более крупных парков и садов принят в настоящее время естественный (курсив автора – М.Н.) - художественный, живописный, ландшафтный или пейзажный - стиль...”. (91)
Подчеркивая важность в рассматриваемый период национального стиля, Регель замечал: "достаточно (...) - применения некоторых особенностей в расположении, орнаментах и цветах, составляющих отличительные черты местного архитектурного стиля - и национальный стиль создан. Это положение я применил к русским садам, не только в теории, но и в течение пятнадцатилетней практики”. (92) В соответствии со своим представлением о создании национального стиля, Регель, подробно разобрав композиционные приемы регулярной и естественной разбивок, которые сами по себе, по его мнению, не обозначали стиля, посвятил заключительную главу русской флоре. Здесь было множество сведений о деревьях и кустарниках, партерных и водяных растениях, посадка которых в парках “обеспечивала” их национальный облик. В параграфе “Ковровые клумбы в русском стиле” Регель привел несколько возможных планов таковых, использовав яркие орнаменты из древнерусских старопечатных книг и народных вышивок. Такой подход типичен для II половины XIX в.; напомним, что именно изучение и применение орнаментов лежало в то время и в основе формирования национального стиля в архитектуре.
Существенным новшеством в подходе Регеля к проектированию садов и парков было использование для формирования пейзажей фотографий (93), а также серьезное, подчеркнуто внимательное отношение к планам (одноименные параграфы есть во многих разделах его книги). Культура изображения зеленых насаждений на проектных чертежах, наглядно продемонстрированная в монографии, свидетельствовала о выработке в градостроительстве и в его составляющей - садово-парковом искусстве - единого профессионального графического языка, позволявшего обозначить любые композиционные эффекты и нюансы. Следует констатировать, что культура садового чертежа в России, хотя и имела средневековые корни, не была широко распространена вплоть до конца XIX в. Если большие парки еще имели чертежную подоснову, маленькие сады практически повсеместно разбивались “на глаз”, без предварительного проекта.
Весьма важным вкладом А.Регеля в теорию русского садово-паркового искусства было подробное рассмотрение и приемы разбивки небольших дачных или городских садов и парков для Северной России. По примеру отца А.Регель дал образцы их планировок, а кроме того, разобрал правильные и неправильные примеры их разбивки. Общая планировка на рекомендованных им примерах была нерегулярной, но в силу небольшой величины участка, изгибы дорожек, обходящих сад по периметру, были плавными, без резких переломов. Вблизи дома помещались геометрически правильные клумбы или боскеты с симметричными цветочными арабесками и бордюрами, подчеркивавшими центр композиции - дом. В целях зрительного увеличения Регель советовал размещать высокие насаждения ближе к его границам, оставляя центральное пространство свободным для газонов, фонтанов и небольших водоемов. Ученый садовник предостерегал и против излишней дробности дорожек и зелени, мешавших цельности общего впечатления.
Помимо теоретической ценности для садоводов России, как раз эта - практическая сторона труда Регеля была активно востребована и реализована современниками. Владельцы городских особняков и загородных усадеб создавали их буквально “по Регелю”. Например, при особняке В.П.Коншиной на Пречистенке был устроен крошечный садик с круглым фонтаном против центра фасада, правильными цветочными клумбами и орнаментальными арабесками. Единственным противоречием было то, что вопреки советам Регеля использовать отечественные породы, здесь в изобилии были посажены агавы и пальмы, убиравшиеся в зимнее время. Аналогичные элементы парка были присущи и многим десяткам усадеб России, например, небольшому имению “Курлак” А.В.Станкевича в Воронежской губернии, фонтан перед домом, увитым диким виноградом и плющом, яркие цветочные клумбы, между которыми на дорожках были расставлены садовые вазы с цветами, цветочные бордюры и ...пальмы. Любовь к экзотическим деревьям и цветам, свойственная русскому паркостроению конца ХIX - начала XX в., позволяла хотя бы в летнее время зрительно преодолеть скромность среднерусской природы в пользу богатства южной. Эту тягу все же не могли переломить никакие теоретические призывы к созданию “национального стиля” в паркостроении.
Последним крупным теоретиком садово-паркового искусства дореволюционной России был В.Я.Курбатов - блестящий знаток русского искусства, член объединения “Мир искусства”. Его суждения о современном паркостроении представляли собой следующую (за Регелем) ступень в его осмыслении. Его первые теоретические суждения о данном предмете были обобщены и высказаны в столичной периодике, а затем существенно расширены и сведены воедино в глубокой книге “Сады и парки. История и теория садового искусства”. (СПб., 1916). Идеи и мысли Курбатова позволяют судить о русском паркостроении 1910-х годов и его теории, в недрах которой формировался новый взгляд на стиль, метод и место садово-паркового искусства в культуре России.
В этом аспекте весьма симптоматичен отклик В.Я.Курбатова на устроенную в.1914 г. в Таврическом саду в Петербурге Международную Юбилейную выставку садоводства, имевшую большой успех. В.Я.Курбатов, напротив, оценивая ее результаты, посчитал их неудачными и высказал весьма важные суждения, характерные для его круга архитекторов и художников: “... с понятием о саде неразрывно связано представление о красоте. (…) В России позабыли про красоту садов и не стараются ее возобновить., (...) Искусство XIX века, искусство академий, унесло красоту от жизни. Будучи подражательным, оно стремилось или к подражанию образцам былых эпох, или к воспроизведению природы, называемому точным, и вследствие этого мало-помалу потеряло связь с традициями и с непосредственным чувством прекрасного. (...) ...нынешние садоводы, увлеченные выращиванием новых сортов растений, позабыли о том, что сад, сам по себе, как целое, может и должен быть красив”. (94)
Курбатов связывал упадок русской садовой архитектуры с общим упадком зодчества, который, по мнению всех “мирискуссников”, начался с уходом из практики классицизма XIX в., то есть как раз во второй половине XIX в. Именно поэтому, его текст пестрит противопоставлениями современных садов садам классической эпохи, в том числе русским. Вот некоторые из них.
“Устройство (...) в парках и садах "естественных" каскадов, гротов, холмов, ручьев и т.п. производит всегда впечат¬ление подделки. (...) Большие мастера, как напр. Чэмберс или Гонзаго... старались достигнуть желаемых эффектов при помощи разсадки и ухода за деревьями и распределением последних в определенные группы. Меньшие мастера, как Кэнт и Карамон, об¬ращали главное внимание на павильоны, храмики, мостики, кас¬кады и т.п. Именно, это второе течение было преобладающим в течение первой половины XIX в. Оно остается и сейчас в виде представления о том, что красота создается не красотою посадок, а разнообразием монументов". (95) "Основная ошибка совре¬менного устройства парков в том, что план заказывается слу¬чайному архитектору или выбирается по конкурсу, устройство выполняется в короткий срок, и после этого парк поступает в заведывание садовника. Где же в этом случае автору рассчиты¬вать и понять, а главное предугадать те эффекты, которые да¬дут ему разросшиеся купы деревьев. Остается или надеяться на творческую силу природы или наметить формы групп, заранее отказавшись от эффектов, производимых разросшимися тенистыми дубами, стройными тополями или пирамидальными елями. (...) Теперь больше всего стараются о составлении замысловатого плана дорожек, причем забывают, что если парк мал, то все извилины аллей можно изучить в короткое время, а, если велик, то и самая простая и ясная сеть дорожек запоминается с трудом. (...) Самым нелепым приемом садового зодчества являются изви¬листые дорожки, если извивы не вызваны какими-либо препятст¬виями вроде крутых обрывов, или излучин рек. (…) Современ-ные садоводы ничего не рассчитывают, так как берут план местности, где предполагается парк или сад, наносят на него без смысла несколько извивов и после этого так же случайно намечают несколько групп деревьев. Ни живописности, ни красоты не получается, но гуляющий нередко раздражается от бессмысленности дорожек и от непонятности назначения беседок и храмиков. Особенно нелепы извилистые дорожки в городских садах, где гуляющие изучают повороты их в несколько минут, а проходящие через парк должны удлинять свой путь без всякого смысла. (...) Парк даже небольшой по размерам может казаться бесконечно разнообразным, если только перспективы рощ и холмов будут непрерывно меняться. В этом случае безразлично, пойдем ли мы между ними по прямой или извилистой линии, так как важно не то, как мы идем, а то, что видим”. (96)
В.Я.Курбатов, пожалуй, первым серьезно поставил вопрос о соответствии облика и плана городских садов умозрительному и визуальному облику того или иного города. Этот стилевой регионализм был весьма характерен для взглядов Других “мирискусников” - А.Н.Бенуа, И.А.Фомина и некоторых других. “Сооружать в середине города искусственные каскады и извилистые пруды по меньшей мере нелепо, а между тем это делается постоянно. Сад, находящийся внутри города, должен быть согласован с линиями последнего, в известных случаях он может служить центром последнего и тогда, разумеется должен быть отмечен посредине или монументальной постройкой или эффектною группою деревьев. (...) Монументальные украшения садов европейского континента вообще мало утешительны, а русских сплошь отвратительны. В этом отчасти виновато представление о какой- то специальной беседочной архитектуре, а также постановка бюстов и статуй великих людей и разных скульптур, отнюдь не предназначенных для сада. Бюсты Александровского сада (около Адмиралтейства - М.Н.), Бернштамовские скульптуры на набережной останутся символами современной безвкусицы”. (97)
Эти сентенции с очевидностью свидетельствуют, что Курбатов принадлежал к тому художественному направлению, которое отрицало “пейзажное” паркостроение II половины XIX в., то есть то, что теоретически нашло свое отражение в книгах Э.Л. и А.Э.Регелей. “Необходимо... отказаться от пейзажного садоводства и допускать его или как крайность, или тогда, когда зодчий уверен, что овладел своим искусством (...) сад должен иметь строго архитектурную разбивку, а дорожки должны быть расположены так, чтобы избегнуть соблазна для гуляющего отступать от них из-за желания полюбоваться красивым видом или пройти ближе. (...) Мелкие дорожки могут извиваться, но лишь следуя контуру рощ, холмов или речки. Извилины речки или пруда должны быть непременно оправданы топографией местности”. (98)
Любопытно, что регулярную разбивку Курбатов называл архитектурной, в то время как само садово-парковое искусство считал “противоположной зодчеству отраслью искусства”. (99) Его убежденность в этом основывалась на следующем логическом умозаключении: “Задача зодчего заключается в красивом покрытии пространства, а задача устроителя сада в красивом открытии пространства и в увлечении восхищенного взгляда в даль...”. (100)
Выводя искусство создания садов и парков из области зодчества, известный историк искусства еще не принял во внимание активно развивавшееся в то время градостроительства частью которого и стала вскоре ландшафтная архитектура. Тем не менее, приведенное мнение дает нам возможность понять ту типологическую неопределенность, которая существовала в отношении к садово-парковому искусству на протяжении всего рассматриваемого периода.
Первые проекты садов, в которых возрождались бы регулярные принципы планировки, присущие паркам Ленотра, а впоследствии русскому паркостроению конца ХVIII - начала XIX в., появились в градостроительной практике России перед I мировой войной. В качестве примера приведем парк Тучкова буяна в С.-Петербурге - проект О.Р.Мунца, опубликованный в печати (101), который был как бы составлен по рекомендациям В.Я.Курбатова. Все здания – “Выставочное”, “для съездов” и “для музеев” были отделены друг от друга обширными регулярными скверами, диагональными дорожками и окаймлены регулярными аллеями вдоль набережной, составляя единое стилистическое целое с архитектурным замыслом. Схожими средствами в 1914 г. С.Петербургская Управа хотела привести в благоустроенный вид Екатерингофский парк - замостить, разбить дороги и аллеи, очистить пруды и канавы, установить скамейки, упорядочить освещение, засыпать р. Екатерингофку. (102)
Возвращение к старой эстетике регулярных (французских и русских) парков в садово-парковом искусстве 1910-х годов было стилистическим аналогом неоклассического движения в архитектуре и своеобразной реакцией на почти вековое господство пейзажного стиля в паркостроении. Органичность и строгость породного состава, четкость и ясность планировочного замысла классицистических парков, ставшие столь очевидными с развитием проектных чертежей в теории и практике садоводства, пришло на смену “изящному садоводству” XIX в. - его прихотливо изогнутым дорожкам, ярким орнаментальным клумбам, полихромии растений, многообразию малых форм. Садово-парковый неоклассицизм, только начавший формироваться в 1910-е годы, фактически завершил историю садово-паркового искусства II половины ХIХ - начала XX в., подготовив предпосылки для его развития уже в советский период.

69. Тонин Н. Указ. соч., № 8, С. 1.
70. Там же. № 7. С.1.
71. Регель Э.Л. Общие правила разбивки садов в климате сред¬ ней России. Спб., 1883. С. 4-5.
72. Там же. С. 5-6.
73. Там же. С. 9-11.74. Там же. С. 12.75. Там же. С. 19-20.76. Там же. С. 20-21.77. Епанчин К. Ландшафтный сад. М., 1891, С. 1-2.
78. Там же. С. 6-7.
79. Там же. С. 18-19.
80. Там же. С. 4-5.
81. Там же. С. 20.
82. Там же. С. 25.
83. Разбивка садов // Московский листок. Иллюстрированное прибавление. 1905, № 55. С. 6.
84. Ямщиков Г.М. Паркостроители России конца ХII - начала XX вв. и система их работы. // Охрана и использование памятников садово-паркового искусства. Сб. науч. трудов. М., 1990. С. 110.
85. Регель А.Э. Изящное садоводство и художественные сады. Историко-дидактический очерк. СПб., 1896. С.146.
86. Там же. С.164.
87. Там же. С. 207.
88. Там же. С. 208.
89. Там же.
90. Там же. С. 214.
91. Там же. С. 267-268.
92. Там же. С. 268.
93. Ямщиков Г.М. Указ.соч. С. 111.
94. Курбатов В.Я. О возрождении садовой архитектуры // Архитектурно-художественный еженедельник. 1914, № 15. С. 155-154
95. Там же. С. 156.
96. Там же. С. 156-158.
97. Там же. № 14. С. 178-179.
98. Там же. С. 183.
99. Курбатов В.Я. Сады и парки. История и теория садового искусства. СПб., М.О.Вольф. 1916. СП.
100. Курбатов В.Я. Указ. соч. С. II-III.
101. Мунц О. К вопросу о застройке Тучкова буяна в С.-Петербурге // Архитектурно-художественный еженедельник, 1914. № 19. С. 221-225.
102. Архитектурно-художественный еженедельник. СПб., 1914. № 17. С. 207.

Градостроительство России середины XIX – начала XX века. Т.2. М., Прогресс-Традиция, 2003. С.54-104.
© М.В. Нащокина, 2003 г.