Мария Нащокина. Проблемы сохранения исторических садов и парков России

«И там, где роскошь обитала
В сенистых рощах и садах,
Где мирт благоухал и липа трепетала,
Там ныне угли, пепел, прах»
А.С. Пушкин

     В название вынесено слово «проблемы», однако едва ли не самой основной из них является как раз то, что у нашего общества и у большей части профессионалов-архитекторов нет ощущения проблем в этой части исторического наследия. Нет, прежде всего, потому, что русские сады и парки по сей день не занимают в нашей культуре и сознании сколько-нибудь значительного места, общественный интерес к ним минимален. Правда, приезжая в Англию или Японию, а с недавнего времени и в Китай, каждый уважающий себя русский турист обязательно побывает в знаменитых парках – их много, они заботливо сохраняются не только в городах, но и в частных пригородных поместьях. Они чаще всего доступны, хорошо изучены, даже самые простенькие и небольшие каталогизированы, каждый желающий может легко с ними ознакомиться не только воочию, но и по обширной литературе. В отличие от жителей Западной Европы и Дальнего Востока, по праву гордящихся своей садово-парковой культурой, нашим соотечественникам это чувство вовсе не знакомо – к сожалению, такова традиция, оформившаяся в советское время, обусловленная общим пренебрежением к наследию прошлого, хроническим отсутствием средств на его поддержание, а также бережно поддерживаемым ныне СМИ историко-культурным невежеством большей части общества, имеющего весьма приблизительные представления о собственной культурной идентичности.

Схематический план парка в Спасском-Лутовинове (Орловская обл.).Вид усадьбы графов Строгановых Волышово из парка. Открытка нач. XX в.
Схематический план парка в Спасском-Лутовинове (Орловская обл.).Вид усадьбы графов Строгановых Волышово из парка. Открытка нач. XX в.


     Хотя развитие русского садово-паркового искусства насчитывает уже не менее пяти веков, общественное представление о нем остается очень схематичным, априори неполным и не дающим представления о его самобытности и художественной ценности. Во многом это обусловлено очень скудной информацией о русских садах, в том числе обеспеченной профессиональной подготовкой зодчих, и потребительским отношением к большинству существующих в России парков XVIII - начала XX веков, которые все чаще вырубаются и застраиваются (особенно в последние 10-15 лет) или зарастают без ухода и уже трактуются как лесопарки или даже природные лесные массивы. Образ русских парков, если вообще таковой имеется, в общественном сознании исчерпывается очень немногими хрестоматийными примерами. При их упоминании в памяти образованного человека обычно всплывают прекрасные виды нескольких императорских резиденций в Петербурге и его пригородах [1] и немногих подмосковных усадеб – Архангельского, Кускова, Царицына. Самые осведомленные сограждане, вероятно, смогут к ним прибавить парки мемориальных музеев-усадеб – пушкинского Михайловского, тургеневского Спасского-Лутовинова, Ясной Поляны, Тархан и т.д. Но даже самые начитанные вряд ли ясно представляют себе степень их сохранности и соответствия первоначальным замыслам. Между тем, это лишь малая доля огромного исторического наследия, остатки которого еще сохраняются в разных уголках русской провинции, но до сих пор обидно мало исследованы.

План части Богородицкого сада. Рис. А.Т. Болотова. Конец XVIII в.Рисунок из альбома А.Т. Болотова . Вид Развалины и Пещеръ изсечённых из марморного песку в Богородицком Саде. Конец XVIII в.
План части Богородицкого сада. Рис. А.Т. Болотова. Конец XVIII в.Рисунок из альбома А.Т. Болотова . Вид Развалины и Пещеръ изсечённых из марморного песку в Богородицком Саде. Конец XVIII в.

     Помимо не слишком многочисленных городских садов и бульваров в столичных и крупных провинциальных городах (к слову сказать, большинство их было создано или существенно переделано уже в советское время), а также еще более редких ботанических садов, его основную часть составляют тысячи частных усадебных парков, в основном разбитых в XVIII – начале XX веков – больших и маленьких, простых и сложных, частично сохранившихся или заросших, повырубленных, застроенных. Вот горькие слова профессионала об одном из выдающихся усадебных парков в псковском Волышеве: «В настоящее время поляны заросли кустарником, в лесных массивах подрос нежелательный молодняк, лужайки потеряли свои прежние очертания. Запруды разрушены, пруды и цветники исчезли. На парковой территории построены жилые дома, большое количество старых деревьев погибло во время урагана…»[2]. Эта характеристика, справедливая для абсолютного большинства усадебных парков России, стала особенно необратимой с началом перестройки. Как заметил ее автор: «…приходит 1991 год, и надежды на реставрацию усадьбы улетучиваются»[3]. А между тем, без преувеличения можно утверждать, что это огромное национальное достояние, красноречиво говорящее о своеобразии русской садово-парковой культуры, широте ее распространения и впечатляющих масштабах отечественной землеустроительной деятельности. К сожалению, это никак не отражается на оптимизации судьбы русских парков, да и найти какую-нибудь историко-архитектурную информацию о большинстве из них, порой, просто невозможно. Так возникает впечатление, что ничего особенно интересного и оригинального в истории нашего садово-паркового искусства и не было. 

План усадьбы Знаменское-Раек (Тверская обл.).Вид парадного двора усадьбы Знаменское-Раек с вертолета.
План усадьбы Знаменское-Раек (Тверская обл.).Вид парадного двора усадьбы Знаменское-Раек с вертолета.

В данном случае мы не будем касаться судьбы исторических парков в мегаполисах или крупных городах – у них немало своих специфических проблем (ведь даже в Москве профессиональная реставрация коснулась считанных исторических парков, большинство же так и остается в виде прогулочных лесопарков, нивелирующих их архитектурно-художественную выразительность), а также парков императорских резиденций – эти известные во всем мире парки – произведения, в основном, иностранных зодчих и садовников; их огромные территории, первоклассная парковая скульптура и сооружения, да и масштабы произведенных земляных и гидротехнических работ для русского садового искусства были уникальны и беспрецедентны. Ограничиваясь только ими, мы неизбежно оставляем без ответа вопрос о самобытности русского садово-паркового искусства, о его месте в культуре и картине мира русского человека, о ценности этой части исторического наследия России как таковой. А в основном на этих примерах до недавнего времени и строилось описание истории русского паркостроения[4]. Нельзя не напомнить и тот факт, что многие из наиболее известных и изученных исторических парков России остались ныне «за рубежом» – на территории Украины, Белоруссии, Прибалтики и Крыма[5]. Некоторое расширение объектного ряда произошло после опубликования двухтомника «Памятников архитектуры Московской области»[6] и начала выпуска томов по Своду памятников истории и культуры отдельных областей. Однако те усадебные парки, которые оказались, в силу появившейся информации, включенными в расширенную историю русского садово-паркового искусства в последние годы[7], так и не привели к формированию круга наиболее ценных в архитектурном и художественном отношении парков русской провинции, что в конечном итоге и не позволяет качественно переосмыслить саму историю русского садово-паркового искусства в аспекте ее самобытности и архитектурно-стилистической специфики и наметить первоочередные реставрационные работы. 

     Для характеристики отношения к парковому наследию особенно красноречив тот факт, что в материалах Свода памятников Российской Федерации по отдельным областям, парки присутствуют только как составная часть усадебных ансамблей и фактически никогда как самостоятельные объекты наследия. Описания усадеб изредка дополняют схемы парковой планировки, но о полноценных, требующих специальных исследований характеристиках древесных насаждений, ботанических каталогах деревьев, кустарников и травянистых растений, их происхождении и возрастной характеристике - нет и речи. Таким образом, даже у немногочисленных профессионалов – ландшафтных архитекторов, до сих пор нет сколько-нибудь точного представления о количестве сохранившихся парков в границах страны, их величине, типологии, архитектурно-планировочных и стилистических особенностях, а также их объективной художественной ценности. Неудивительно, что общество, за редкими исключениями, находится в неведении относительно того, каковы русские парки, как и зачем их сохранять. Другими словами, русская садово-парковая культура и сейчас – огромная terra incognita.
     А между тем интерес к самой теме садов и парков в России за последние 10-15 лет вместе с беспрецедентным подъемом пригородного коттеджного строительства заметно возрос – востребована периодика по садоводству, книги по паркостроению в разных странах мира – Японии, Китае, Англии, Франции и т.д. Активно растет племя ландшафтных дизайнеров, которых готовят разнообразные краткосрочные курсы. Выпускники могут быстро и густо засадить участок богатым ассортиментом растений, который предоставляет сегодня садоводческий рынок, не сильно задумываясь о том, какие собственно традиции они продолжают и как соотносится то, что они делают с русской садово-парковой культурой. Остается по-прежнему уникальной профессия ландшафтного архитектора-реставратора – этому ремеслу не учат нигде – потребности особой нет, как нет и понимания, что в исторических садах и парках мира ценится, прежде всего, аутентичность – соответствие ландшафтных характеристик, флоры и техники благоустройства оригинальному замыслу и времени создания парка (или его наивысшего расцвета).
    И все же эту невеселую картину состояния русского садово-паркового наследия при желании еще можно было бы изменить. Для начала охарактеризуем русские провинциальные парки как объекты наследия и общие проблемы, связанные с их сохранением. 

Вид усадьбы Надеждино. Рис. В. Причетникова. Конец XVIII в.Парковая аллея в Надеждине. Фото 2005 г.Вид остова главного дома в Надеждине со стороны пойменной части парка. Фото 2005 г.
Вид усадьбы Надеждино. Рис. В. Причетникова. Конец XVIII в.Парковая аллея в Надеждине. Фото 2005 г.Вид остова главного дома в Надеждине со стороны пойменной части парка. Фото 2005 г.


Вид пойменной части парка в долине реки Сердобы от главного дома в Надеждине (Пензенская обл.) Фото 2005 г.
Вид пойменной части парка в долине реки Сердобы от главного дома в Надеждине (Пензенская обл.) Фото 2005 г.


Сады и парки – особые произведения архитектуры, у которых помимо воплощенного первоначального замысла есть множество состояний, отражающих их существование во времени. Срок отведенной им жизни изменяет их облик и, увы…, как у человека, конечен. Это особенно остро стало ощущаться к концу XX века, когда в предельный возраст вступили липы (основная парковая порода) русских регулярных парков, высаженные в конце XVIII - начале XIX века. И все же до сих пор на просторах России еще сохраняются полностью или частично десятки старых парков, большинство их – последние приметы некогда процветавших помещичьих или купеческих усадеб, строений которых давно нет. Только заросли сирени, караганы и шиповника отмечают место утраченного жилья и… парковые аллеи, пруды, поляны…
     В последние два десятилетия все яснее становится тот факт, что богатейшая русская усадебная культура составляла коренную и едва ли не большую часть нашей национальной культуры. К великому сожалению, очень многое в ней исчезло навсегда. Уничтоженные усадьбы унесли с собой и особую, некогда очень обширную и оригинальную область садово-паркового искусства, уходящую своими традициями в глубокую древность. В ней утрачено так много, что само изучение – сбор архивного и натурного материала вызывает большие сложности[8]. Тому есть и объективные причины: во-первых, садово-парковое искусство России во многом было самодеятельным, а во-вторых, хотя в его истории определен ряд условных стилистических этапов, его произведения в натуре, зачастую, представляют собой «неделимый» массив материала. Ведь большинство усадебных парков, заложенных в XVIII – начале XIX века дожило в том или ином виде до начала XX столетия, а, значит, развивалось, трансформировалось или хотя бы переосмысливалось. Русские парки, как правило, всегда результат длительного развития, дополнявшего, а иногда и в корне изменявшего первоначальный замысел – в этом одна из их коренных особенностей. Чтобы заметить и выявить эти наслоения, необходимо изучать русское садовое искусство в самом широком гуманитарном контексте[9], применяя новейшие методы натурных исследований, включая археологические[10]. Итак, речь пойдет о парках, расположенных в разных уголках России в сельской местности, то есть о парках усадебных, созданных владельцами в своих имениях.
      Рассмотрение современных проблем сохранения садово-паркового наследия России невозможно без четкого представления о том, что такое русский провинциальный усадебный парк середины XVIII – начала XX веков, поскольку к таковым относится абсолютное большинство сохранившихся до наших дней парков[11]. Существующий поныне во множестве средне- и мелкопоместных русских усадеб, он действительно далек от великолепия парков пригородных императорских резиденций – Петергофа, Царского Села, Павловска, Гатчины и других, но именно он представляет собой основную и наименее защищенную часть национального садово-паркового наследия, которое сегодня остро нуждается в изучении, пропаганде и бережном сохранении. Конечно, в рядовом парке нечего искать аналогий с шедеврами садово-паркового искусства, хотя почти в каждом можно найти характерный для русского парка набор элементов – подъездную аллею, систему прудов или пруд (часто с островом), горку («Парнас»), аллеи и поляны, цветники, многочисленные или единичные парковые сооружения и памятные знаки. Это своеобразный содержательный и пространственно-планировочный каркас любого усадебного парка, который получил в зависимости от природный условий и условий заказа бесконечное количество вариаций в русской провинции.
      Русский провинциальный парк – детище природы, владельца и садовника, причем в отличие от крупных профессионально устроенных парков, где была велика роль садовника-творца, в них явно превалировали природа и индивидуальность владельца. Их взаимоотношением определяется облик всех без исключения русских усадебных парков – отличаются лишь соотношения этих компонентов в созидательном процессе. Кратко коснемся каждого из них.
Роль природы в русском парке чаще всего существенно больше, чем в западноевропейском. Хорошо известно, что пейзажные парки Англии – не менее искусственные создания, чем французские регулярные сады. В них земля уподоблена поверхности гигантского скульптурного рельефа, на котором садовником создается единственная в своем роде авторская художественная композиция из зеленых насаждений. В русском парке природный компонент гораздо сильнее, рельеф в них по большей части сохраняется, получая лишь некоторые дополнения, выявляющие и подчеркивающие его художественный потенциал. Несмотря на присущую русскому человеку чувственность, его отношения с природой не были лишены определенного прагматизма. Здесь речь не о примитивном потребительстве природных богатств, которое, к сожалению, тоже приходится признать национальной традицией, а о рациональном использовании имеющихся ресурсов территории предполагаемого парка.
     Так владелец имения в пересеченной холмистой местности с чудесными видами на окрестности, скорее всего не будет насыпать горку Парнас, а внутри парка устраивать обширные поляны с дальними видами – они есть вокруг. Он устроит то, что не хватает для полноценного в его понимании парка – тенистые аллеи, по которым приятно бродить, наблюдая смену времен года, беседки там, откуда открываются лучшие виды, цветники у дома, пруды для рыбы и купания. Таковы усадьбы Знаменское-Садки и Лопасня-Зачатьевское под Москвой, тверское Знаменское-Раек, тульский Богородицк, владимирское Варварино и множество других комплексов.
      Владелец имения на берегу озера или реки постарается использовать их достоинства в парковой композиции и семь раз подумает, прежде чем устраивать дополнительные пруды, разве что обзаведется необходимыми хозяйственными водоемами – для птицы, огорода или противопожарным резервуаром. Такова усадьба Ганнибалов Петровское на Псковщине, Монрепо под Выборгом, подмосковные Гребнево, Тишково, Знаменское-Губайлово или Осташево. И это, несмотря на то, что пруды – едва ли не самый любимый элемент русского усадебного парка, можно сказать, почти обязательный, что и не удивительно – ведь их очень просто устроить в любом овражке или впадинке, на самом мелком ручейке. Недаром, усадьбы России изобилуют каскадными прудами, устроенными как раз на основе естественных оврагов. Примерам усадебных прудовых каскадов несть числа, назовем подмосковные усадьбы Ахтырку, Ельдигино, Горки, Липовку, псковские Тригорское и Михайловское, тверское Прямухино и т.д.
     Все это позволяет утверждать, что одним из основных принципов устройства русского усадебного парка был принцип дополнения и обогащения природных особенностей данной местности сравнительно малыми и доступными владельцу средствами.
     Обратимся к роли владельца. Мало сказать, что его роль в создании русского усадебного парка была велика, во многих случаях она была абсолютной и определяющей. Зачастую именно владелец обеспечивал индивидуальность парка, выражал в нем собственные пристрастия, а порой и собственную «дурь». В смысле «дури» мы далеко оставили позади Западную Европу, но, в отличие от нее, свою парковую «дурь» мы вовсе не изучали. А ведь каждый владелец мог выдумать что-то свое, мог подсмотреть у других или скопировать с какого-то понравившегося образца, и в каждом случае интерпретировать по-своему. Это предопределило композиционное богатство и оригинальность многих русских парков, что при благоприятных обстоятельствах могло бы обеспечить им большой туристический интерес. Кроме того, многие усадьбовладельцы нередко вкладывали в парковые композиции и тайные смыслы, не всегда очевидные окружающим. Таковы совсем мало изученные парки русских масонских усадеб. В них существовали знаки и масонские символы, выраженные с помощью деревьев[12] или парковых сооружений, парковые композиции, имевшие ритуальное назначение – холмы, гроты, подземные реки, «кузницы» и т.д. Уникальным объектом для изучения в этом ключе является подмосковная усадьба Алмазово. Космическая съемка до сих пор позволяет восстановить ее сложную и многозначную композицию почти в полном объеме. Вместе с археологическими данными это могло бы дать необходимый материал для ее научной реставрации. При бережном отношении к собственной культуре подмосковное Алмазово, а также тверское Никольское-Черенчицы Н.А. Львова, петербургское Парголово Шуваловых, воронежская Рамонь и т.д. свободно могли бы стать всемирно известными русскими парками, воплотившими в том числе и эстетику герметизма – наглядным свидетельством своеобразия и оригинальности отечественной садово-парковой культуры.
     Роль садовника в российских усадьбах очень различна, и колеблется от рабского выполнения воли хозяина до собственного свободного творчества. Скорее всего, большинство русских провинциальных парков было разбито без полноценного предварительного проекта, по месту, исходя из целесообразности, материальных и природных возможностей и необходимости. Неслучайно заметное место в формировании и содержании усадебных парков XIX века занимали грабари – отходчики-землекопы, знакомые со всем комплексом парковых работ – от устройства плотины или пруда до создания видового прозора или художественного облика парковой поляны. Большинство же квалифицированных садовников в России XVIII – первой половины XIX века – иностранцы: немцы или англичане. Отечественные садовники этого времени, как правило, выученики иностранцев. Лишь во второй половине XIX века развилась сеть отечественных садоводческих школ, пополнившая ряды профессионалов, возросла роль специальной литературы. Правда, в усадьбах, увы, тогда наступили уже другие времена, далеко не всем владельцам, сохранившим имения, по средствам было нанимать и содержать собственных садовников.
     Множественность и разнообразие вариантов взаимодействия природы, владельца и садовника предопределяют и основные проблемы изучения и реставрации русских усадебных парков. Как известно, художественная композиция парка, отражающая некий первоначальный умозрительный замысел, иногда весьма сложный, философский, наполненный множественными символами и идеями, традиционно выражается в двух архитектурных проекциях – в плане, порой, весьма тонко и изобретательно обыгрывающем природное своеобразие местности, и в натурном пространственном решении – соотношении открытых и закрытых пространств, системе избранных природных и архитектурных акцентов. Другими словами для полноценного представления о любом парке необходим профессионально выполненный историко-архитектурный опорный план (к сожалению этот чертеж сегодня выпал из законодательно утвержденного перечня необходимых документов, определяющих статус памятника). На худой конец, для начала работы по парку требуется геоподоснова с подеревной съемкой. Однако таких материалов нет по большинству провинциальных парков – их создание обычно связано с реставрационными намерениями, и требует материальных затрат пользователя и заказчика.
    Объективные трудности возникают и по натурной оценке парка. Русские парки, как правило, результат развития в течение длительного периода, когда реализовывался первоначальный проект или его изменения и дополнения. В тех случаях, когда желательна реставрация парка на определенный отрезок времени (мемориальные усадьбы, известные для своего времени ансамбли и т.д.), она может быть более или менее достоверно осуществлена только при наличии первоначального проекта и другой богатой изобразительной документации. Очень важной проблемой при этом становится выявление парковых временных наслоений, которые в существующем зеленом массиве может увидеть только очень опытный ландшафтный архитектор. Вот почему в последние годы первостепенное значение для исторической достоверности реставрации садов и парков приобретает садовая археология.
     Садовая археология в России – фактически новая область ландшафтной деятельности, но ее перспективность очевидна, хотя у нас по сей день не существует такой профессиональной специализации. На практике пока в поле зрения археолога попадают лишь единичные садовые объекты в составе каких-либо более крупных градостроительных образований – древних городов, дворцов, усадеб. Однако, реставраторы парков, как бы ни были они талантливы, не могут провести археологического изучения почв, фитолитов (остатков растений) и микроорганизмов (это направление только начало развиваться в нашей археологии), или применить методы палинологии[13] и дендрохронологии[14], которые сегодня при необходимости могут показать возраст и породы некогда росших там деревьев. Такие исследования очень любопытно было бы провести в старинных ботанических садах и дендрариях – подмосковных Горенках, петербургской Осиновой Роще, орловском Шаблыкине, рязанском Ерлине. Это методы профессиональных археологов и они очень эффективны. Так в 1995 году они были использованы археологом М.В. Фроловым при раскопках в Останкинском дворце и парке[15], что, в конечном счете, легло в основу проведенной научной реставрации регулярного парка[16].
     Постепенно работа археологов в городских (столичных) парках входит в привычную практику[17], и это вселяет определенные надежды. Отсутствие в нашей стране достаточного количества полно сохранившихся садов и парков делают археологические исследования и основанную на них полноценную реставрацию единственным способом выявления подлинных страниц нашей некогда богатой и самобытной садовой культуры. Приведем несколько примеров.
     Одной из существенных проблем парковой реставрации, базирующейся на имеющемся изобразительном материале, является определение степени реализованности оригинального проекта или его фрагментов. Жизнь человеческая предполагает любые неожиданности, очень часто мешающие воплотить задуманное. В этом случае может помочь только усадебная археология, особенно важная в мемориальных парках, где необходимо установить вид парка, наиболее приближенный к избранному историческому периоду. С этой проблемой в тесной связи находится и определение исторических границ парка, ведь в парк входит не только пространство, заключенное в сеть дорожек и аллей, но и все видимые с них окружающие ландшафты. Во многих случаях только археологические методы могут помочь и восстановлению планировочной структуры парка и его дорожно-тропиночной сети, ведь многие парки сильно заросли, поиск дорожек, их первоначального покрытия, их трасс вызывает серьезные трудности.

Виды дома из парка в Парголове. Фото 2009 г.План Шуваловского парка в Парголове. Нач. XX в.Церковь и грот-склеп в Парголове. Фото 2009 г.
Виды дома из парка в Парголове. Фото 2009 г.План Шуваловского парка в Парголове. Нач. XX в.Церковь и грот-склеп в Парголове. Фото 2009 г.

     Одним из методов классической реставрации, как известно, является метод привлечения аналогий. Однако внимательное знакомство со многими русскими усадебными парками показывает, что большинство их имело какие-либо редкие, индивидуальные особенности, поэтому, привлекая аналоги, (а количество их в связи с общей неизученностью русского садово-паркового искусства, очень мало), нужно помнить, что они неизменно ведут к обезличиванию оригинала. Русский парк – часть жизни владельца усадьбы, отражение его натуры, его судьбы. Образцы для подражания, если они существовали, также избирал он. В русской провинции встречаются парки, например, подражавшие ансамблю Петергофа, но это совсем не означает, что этот императорский парк может быть привлечен в качестве аналога, ведь интерпретация его подобна копии деревенского живописца с картины знаменитого художника. Не имеют точных аналогов, как правило, и наборы усадебной садовой скульптуры и мемориальных знаков. Во многих имениях существовали самые разнообразные памятники: ушедшим или здравствующим друзьям, няням, родителям, мемориальные знаки любви, дружбы, славы, доблести, добродетели, памятники в честь военных побед или посещения усадьбы царствующими особами, могилы собак и других домашних животных, памятные деревья (в честь рождения детей, свадеб, других семейных дат) или деревья, семена или саженцы которых были привезены из каких-то памятных мест или путешествий и т.д. и т.п. Эти смыслы, важные для усадьбовладельцев, в наши дни, как правило, утрачены[18]. Для воссоздания утраченных малых форм необходимо внимательно изучить все имеющиеся письменные материалы, которые могут подсказать направление соответствующих археологических работ.

1План усадьбы Прямухино, выполненный на основе Геометрического специального плана 1797 годаПарк усадьбы Поречье графов Уваровых. Вид с вертолетаПарк усадьбы Алмазово. Снимок из космоса.
1План усадьбы Прямухино, выполненный на основе Геометрического специального плана 1797 годаПарк усадьбы Поречье графов Уваровых. Вид с вертолетаПарк усадьбы Алмазово. Снимок из космоса.

      Таким образом, только привлекая методы археологии, сегодня можно создать научную базу для реставрации исторических садов и парков. И именно развивающаяся в последние годы садовая археология вселяет надежду на то, что при появлении общественного внимания к проблеме сохранения садово-паркового наследия России, у нас еще есть возможность реставрировать или воссоздать на основе документального материала некоторые уникальные и лучшие русские сады и парки[19].

Ворота усадьбы Рамонь. Вид с вертолета.Парковый мост через овраг в рязанской усадьбе Кирицы. Фото 2007 г.
Ворота усадьбы Рамонь. Вид с вертолета.Парковый мост через овраг в рязанской усадьбе Кирицы. Фото 2007 г.

     Вот приблизительный перечень наиболее ценных объектов, реставрация которых могла бы восстановить представление о русском садово-парковом искусстве как оригинальном феномене и сделать его полноправной частью нашего исторического наследия:


Сады XVIII – начала XIX века: Алмазово (Московская обл.), Алексино (Смоленская обл.), Андреевское (Владимирская обл.), Архангельское (Московская обл.), Горенки (Московская обл.), Гребнево (Московская обл.), Грузино (Новгородская обл.), Знаменское-Раек (Тверская обл.), Зубриловка (Пензенская обл.), Надеждино (Пензенская обл.), Никольское-Черенчицы (Тверская обл.), Парголово (Ленинградская обл.), Тайцы (Ленинградская обл.), Елизаветино (СПб), Прямухино (Тверская обл.), Савинское (Московская обл.), Сиворицы (Ленинградская обл.), Ярополец Чернышевых (Московская обл.).

Сады середины XIX – начала XX века: Баловнево (Липецкая обл.), Волышово (Псковская обл.), Высокое (Смоленская обл.), Дугино (Смоленская обл.), Кирицы (Рязанская обл.), Пальна-Михайловка (Липецкая обл.), Поречье (Московская обл.), Ерлино (Рязанская обл., дендропар), Знаменское-Губайлово (Московская обл.), Марьино (Курская обл.), Михайловское (Московская обл.), Муровцево (Владимирская обл.), Рамонь (Воронежская обл.), Шаблыкино (Орловская обл.), Новотомниково (Тамбовская обл.), Осиновая Роща (СПб, дендропарк), Дружноселье (Ленинградская обл.), Гостилицы (Ленинградская обл.).

      Конечно, этот перечень может быть со временем расширен, но все перечисленные парки, находящиеся в разной степени сохранности, глубоко оригинальны и в случае восстановления могут не только встать в ряд с лучшими европейскими усадебными парками, но и в совокупности представить русское садово-парковое искусство в качестве самостоятельной ветви мирового.

Парковый фасад усадебного дома в подмосковных Горенках. Фото 2008 г.
Парковый фасад усадебного дома в подмосковных Горенках. Фото 2008 г.

Вид крыла усадебного дома из-за пруда в Горенках. Фото 2008 г.Вид усадебного парка в Шаблыкине. Литография по рис. Р. Жуковского. Середина XIX в.План дендропарка в Ерлине.
Вид крыла усадебного дома из-за пруда в Горенках. Фото 2008 г.Вид усадебного парка в Шаблыкине. Литография по рис. Р. Жуковского. Середина XIX в.План дендропарка в Ерлине.

      Однако кроме проблем изучения, каталогизации и реставрации в последние годы с введением в России частной собственности на землю едва ли не острейшей становится проблема физического сохранения исторических парков, даже самых ценных и уникальных – для русской культуры ключевых. Хотя сохранение культурного наследия[20] должно рассматриваться в контексте социального, экономического и политического развития и исходить, прежде всего, из той пользы, которая может быть получена обществом в целом, на деле несовершенство нового законодательства в области охраны памятников и неразбериха в терминологии, которая не включила в него ряд устоявшихся профессиональных понятий (памятники архитектуры, охранные зоны и т.д.), в последние годы нередко приводят к обратному. Уже десять лет не прекращается борьба за сохранение пейзажного парка подмосковного Архангельского и окружающих его луговых пространств – неотъемлемой части этого красивейшего, единственного в своем роде ансамбля, утрата которых, даже частичная, приведет к снижению восприятия уровня русской культуры в целом. Однако это не останавливает тех, для кого сотки парковой земли имеют лишь денежное выражение.

31. План Архангельского имения. 1914 г.
31. План Архангельского имения. 1914 г.

     Законодательство сегодня позволяет продавать и сдавать в аренду исторические земли, причем никаких барьеров для раздачи земель уникальных памятников не предусмотрено. Так, начиная с 2002 года, большая часть земель охранной зоны Архангельского была распродана и сдана в аренду, за этим последовали попытки существенно сократить заповедные территории[21], оставив за музеем лишь часть регулярного парка, включенную в ограду некогда располагавшегося здесь военного санатория. И это при том, что пейзажные части парка – Аполлонова и Горятинская рощи, окружающие театр Гонзага, по исследованиям специалистов сохранились даже лучше, чем регулярная[22]. Это, конечно, вопиющий случай, но даже его разрешение в пользу сохранения памятника садово-паркового искусства пока под вопросом. Проблемы подобных землеотводов негативно влияют на сохранение и многих других садов и парков Подмосковья. Нет сомнений, что со временем, они станут не менее острыми и в окрестностях Петербурга и других крупных городов, а также в красивейших местах нашей страны, где еще сохранились садово-парковые ансамбли.
     Вывод печален: отсутствие должного внимания к русским паркам, непонимание их ценности, прискорбно малые масштабы реставрационных работ в этой сфере наследия[23] вместе с законодательной незащищенностью целостности их земель, могут в обозримом будущем свести на нет саму возможность говорить о садово-парковом искусстве как богатой, широко распространенной и самобытной части русской культуры…

-------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ


1 Императорские дворцово-парковые резиденции как архитектурный жанр стали фаворитом эпохи русского абсолютизма, отвечая ее стремлению удивлять, поражать, хвастаться и наслаждаться роскошью. Садовое искусство этому в полной мере способствовало. Сейчас трудно себе представить, но устройству садов русские монархи уделяли внимания не меньше, чем самым животрепещущим проблемам внешней политики. Петр I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина Великая, Павел I, наконец, Александр Благословенный и Николай I – все они в разной степени занимались садовым искусством, но всегда были в курсе строительства садов в своих резиденциях и направляли его. Петр Великий сам пробовал составлять планы садов, а потому самым пристальным образом следил за постройкой Летнего сада и пригородных дворцовых садов, Екатерина придумывала для строившихся дворцов и садов символическую программу.
2 Буторина Н.А. Динамика парковых ландшафтов усадебных комплексов Волышово и Княжьи Горки Порховского уезда Псковской губернии (владельцы Строгановы) // Михайловская пушкиниана. Вып. 35. Пушкинские Горы. М., 2004. С.18.
3 Там же.
4 См.: Залесская Л.С., Микулина Е.М. Ландшафтная архитектура. М., 1979; Архитектурная композиция садов и парков. Под общей ред. А.П. Вергунова. М., 1980.
5 Это Софиевка, Александрия, Тростянец, Сокиренцы, Веселые Боковеньки, Шаровка, парки в Гомеле, Риге, Таллине, Алупке, Ливадии, Массандре и т.д.
6 Памятники архитектуры Московской области. Под общей ред. Е.Н. Подъяпольской. В 2-х тт. М., 1975.
7 См. к примеру: Вергунов А.П., Горохов В.А. Вертоград. (М., 1996) и последующие переиздания этой монографии с дополнениями и под другими названиями.
8 Шагомерные планы парков, представленные в диссертации Е.П. Щукиной «Подмосковные усадебные сады и парки второй половины XVIII века» (1951), до сих пор составляют основной материал для обобщения в книгах по истории русских садов, поскольку большинство частных усадебных архивов до нас не дошло.
9 Д.С. Лихачев первым попытался рассмотреть стиль и семантику русских садов в связи с поэзией, философией и общепринятой западноевропейской чередой стилей. Однако за границами его работы остались русские провинциальные и усадебные парки, а именно они, взятые в совокупности с парковыми шедеврами Петербурга и Москвы, думается, могут помочь приблизиться к пониманию самобытности русского садово-паркового искусства.
10 Нащокина М.В. История и перспективы садовой археологии в России // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 15 (31). М., Издательство «Улей», 2009. С. 117-127.
11 Только в Подмосковье их насчитывается более тысячи, в том числе несколько десятков самых известных: Горенки, Никольское-Архангельское, Пехра-Покровское, Пехра-Яковлевское, Полтево, Троицкое-Кайнарджи, Архангельское, Знаменское-Губайлово, Ильинское, Никольское-Урюпино, Петрово-Дальнее, Валуево, Горки (Ленинские), Знаменское-Садки, Изварино, Котляково, Мещерино, Остров, Суханово, Таболово, Тарычево, Троицкое, Филимонки, Петровское, Липовка (Липки-Алексейск), Марфино, Никольское-Прозоровское, Тайнинское, Вязёмы, Введенское, Ершово, Измалково, Иславское, Перхушково, Уборы, Ивановское, Воробьево, Вороново, Дубровицы, Красное, Михайловское, Остафьево, Поливаново, Щапово.
12 Такие знаки, например, удалось обнаружить при последней парковой реставрации в Тригорском, выполненной под руководством В.А. Агальцовой.
13 Это исследование пыльцы растений, которое появилось в археологической практике в начале XX века.
14 Подобные исследования с 1960-х годов проводила Лаборатория Института археологии РАН.
15 Фролов М.В. Отчет об археологических исследованиях главного здания и прилегающей территории усадьбы Останкино в 1995 г. // Архив Музея-усадьбы Останкино, ф.3, П-П 57-26, № 1526.
16 Работа выполнена под руководством Н.И. Деркач.
17 Беспрецедентные по масштабу и находкам раскопки были проведены в 1999-2000 годах в Лефортовском парке под руководством Центральной археологической инспекцией Главного управления охраны памятников г. Москвы и участии главного археолога Москвы А.Г. Векслера. См.: А.Г. Векслер, В.Ю. Пирогов. Археологические исследования в Лефортовском парке // Русская усадьба. Вып. №8(24). М.,2002. С. 290-299. В 2005 году значительные археологические работы были проведены в Царицыне. Здесь работали две археологических экспедиции Института археологии РАН (под руководством Н.А. Кренке) и экспедиция Центральной археологической инспекции Главного управления охраны памятников г. Москвы (под руководством А.Г. Векслера). Там помимо фундаментов первоначальных дворцов был раскрыт склон к западу от дворца, который наглядно показал его трансформации при Кантемире, Баженове и Казакове, исследованы первоначальные отметки уреза воды, найдена парковая дорожка конца XVIII в. вдоль берега пруда, покрытая битым кирпичом, исследован остров с Русалочьими воротами. Раскопки были произведены и вокруг храма Цереры, где обнаружено городище Бронзового века, а в прилегающем рве – элементы паркового благоустройства (Кренке Н.А. и другие. Работы возле Большого дворца и в парке Царицыно // Археологические открытия 2005 г. М., 2007. С. 167-170).
18 Нужно констатировать, что ландшафтный архитектор-реставратор, как и реставратор архитектуры, воссоздает в современных условиях обычно лишь общую схему парка, лишенную многих деталей, которыми обладал реставрируемый парк в пору своего расцвета. Причем сильнее всего меняется содержательная наполненность его элементов и частей, которую сейчас трудно не только воссоздать, но и просто определить. Другими словами, необходимо ясно осознавать, что мы никогда не сможем увидеть парк таким, как его задумывали и видели его создатели и владельцы, но это тот идеал, к которому стоит стремиться.
19 То, что это достижимо, показала реставрация парка в Тригорском, недавно представшего перед публикой в новом качестве. С помощью археологических данных там была воссоздана водная система, состоящая из нескольких прудов. Археология вкупе с выявлением старых деревьев дала возможность реконструировать затейливую и символически наполненную композицию масонского парка, представления о котором у нас до этого были весьма смутными. (Агальцова В.А. О восстановлении и реконструкции парка в усадьбе Тригорское Музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское» // Русская усадьба, № 5, с. 92-112.). Чуть позже, в 2000-м году, была закончена реставрация парка в ганнибаловском Петровском, также археологически выявившая ряд существенных элементов первоначальной парковой композиции – восстановлены горки-улитки, хозяйственный прудок и другие детали (Агальцова В.А. Петровское. К вопросу реконструкции усадебного парка // №6 (22) М., 2000. С. 319-332).
20 См.: Федеральный закон «Об объектах культурного наследия РФ»; для Москвы действует и законоположение «Об особо охраняемых природных территориях в г. Москве». (В них входят усадьбы Братцево, Васильевское (Мамонова дача), Знаменское-Садки, Останкино, Петровское-Разумовское, Покровское-Стрешнево, Измайлово, Лукино, Троице-Лыково, Фили-Кунцево и Царицыно).
21 «Проблема в том, что охранный статус накладывает на эти земли обременения и, по сути, делает бесполезными с точки зрения коммерческой выгоды. Но в отсутствие контроля над выполнением обременительных условий предприниматели научились превращать культурное наследие в штучный товар. (…) Первый скандал разразился в 2004 году. Затем в 2007-м, чтобы снять ограничения на строительство на территории зон охраны, а также легализовать уже допущенные нарушения законодательства, по заказу администрации Красногорского района и компании-застройщика был разработан проект корректировки исторических границ усадьбы. Именно тогда территория была сокращена в шесть раз. Если бы проект корректировки приняли, то знаменитые рощи Аполлонова и Горятинская вышли бы из-под охраны. Мотивировка простая: исторический парк не сохранился, а двухсотлетние аллеи — это просто лес. На неохраняемых гектарах оказался бы Театр Гонзага из числа особо ценных объектов, находящихся под опекой Всемирного фонда памятников. А все другие зоны переквалифицировали бы в зоны регулирования застройки с допустимыми параметрами строительства в непосредственной близости от усадьбы до 10—12 этажей» . (Серков Д. Пейзаж на продажу // Итоги, № 25 (732 (21.06.10), Общество и наука/ Общество).
22 Это убедительно показывают исследования НИИПИ Генерального плана Москвы 1980-х годов (И.К. Бахтина), а также монографическое обследование архангельских рощ, проведенные в 2009-2010 годах О.А. Дробнич.
23 В этой сфере несомненно лидирует Петербург. Здесь еще сохраняется ландшафтная реставрация как профессия, и ведутся значительные работы по реставрации исторических садов в городе и в нескольких пригородных императорских резиденциях.

Архитектура изменяющейся России: Состояние и перспективы. М., URSS, 2011. C. 264-287.
© М.В. Нащокина, 2011 г.

 

 
© Б.М. Соколов - концепция; авторы - тексты и фото, 2008-2024. Все права защищены.
При использовании материалов активная ссылка на www.gardenhistory.ru обязательна.