Мария Нащокина. Садово-парковое искусство в градостроительстве России второй половины XIX - начала ХХ века. 1

Садово-парковое искусство II половины XIX - начала XX вв. до недавнего времени почти не привлекало внимание исследователей. Лишь в последние годы появились первые книги и статьи, раскрывающие его значимость (1), еще до конца неосознанную. А между тем этот период был одним из самых значительных в истории этого вида искусства. Как раз тогда произошло теоретическое оформление садово-паркового искусства в самостоятельную отрасль научного знания и его превращение в важную составляющую русского градостроительства. Кроме того, это время дало немало образцов прекрасных парков и существенно расширило их жанровое разнообразие. Если в период классицизма русское садово-парковое искусство наиболее полно выразилось в парках императорских резиденций (Царского села, Павловска) и усадебных парках (Архангельского, Воронцова, Шаблыкина (2) и т.д.), во II половине XIX в. акцент постепенно переместился на различные общественные парки. Хотя городские сады, парки при дачных поселках, больницах и на курортах, ботанические сады и дендропарки появились ранее, именно во II половине XIX - начале XX вв. они сформировались как самостоятельные жанры садово-паркового искусства и обрели устойчивые типологические черты. Не исчезли и усадебные парки, хотя их размеры чаще всего теперь стали невелики. Ведущим типом индивидуального сада в то время стал маленький сад, по устройству которого выпускались различные пособия и образцовые проекты. В арсенал выразительных средств садово-паркового искусства того времени вошло множество новых композиционных приемов и акклиматизированных пород деревьев и кустарников, цветов, привлекавших всеобщее внимание. Другими словами, русское садово-парковое искусство переживало в рассматриваемый период несомненный расцвет, а потому заслуживает пристального монографического рассмотрения.

* * *

Первые признаки нового понимания парковой эстетики появились в 1850 - 1850-х годах. В то время еще активно продолжалось развитие крупных усадебных садово-парковых ансамблей, дополнявшихся новыми сооружениями и содержательно переосмысливавшихся. Ярким примером этого могут служить новые парки в ансамбле Петергофа. Хотя основы архитектурно-планировочной композиции этой императорской резиденции были заложены раньше, в 30 - 50-е годы XIX в. значительно увеличилась территория петергофских парков и было создано много новых дворцовых и парковых построек, превративших ансамбль в качественно новое архитектурное целое, несущее иную смысловую нагрузку. (3)

Центральная регулярная его часть превратилась в место для государственных приемов и празднеств, а жилой резиденцией Николая I стал Дворец-коттедж (1826 - 1829), выстроенный архитектором А.Менеласом в стиле английской готики в новом живописном парке Александрия, находившемся к востоку от главной оси ансамбля. Эта новая “готическая” часть парка отличалась и другим характером планировки - извилистые неширокие дорожки, тенистые аллеи и солнечные поляны, уединенные беседки и деревья-великаны. Все это резко контрастировало с регулярной планировкой и геометризованной зеленью центральной части ансамбля. По другую же сторону старого Петергофского шоссе, которое издавна связывало резиденцию с Петербургом, рядом с Английским парком ХVIII в. были разбиты новые парки, протянувшиеся до Бабигонских высот: Александрийский, Озерки и Колонистский парки, по площади превысившие историческое ядро Петергофа.

Композиционной осью новой парковой части стал Сампсониевский канал, с основания Петергофа подававший воду к фонтанам центрального каскада и прорытый точно по оси дворцового комплекса ХVIII в. Вдоль канала расположились все новые пруды, устроенные в 1850 - 1850-х гг. - Церковный, Бабигонский, Руинный, Саперный, Орлиный, Круглый, Большое озеро, пруд в Александрийском парке и другие более мелкие водоемы, в совокупности образовавшие водную систему, связанную с прудами Английского парка и Запасным прудом и объединяющую общую парковую композицию. Такое планировочное решение - характерная черта садово-парковых ансамблей этого времени. (В качестве примеров комплексов, объединяющим началом которых также была сделана система водоемов, приведем дворцовый комплекс Михайловки под Петербургом и усадьбу Марфино под Москвой).
Планировка новых петергофских парков сочетала ландшафтные и регулярные приемы. Прямоугольная сетка дорог сочеталась с извилистыми дорожками по берегам протоков и прудов. Обширные, открытые пространства сменялись рощицами или аллеями могучих деревьев. Еще одним немаловажным элементом композиции Петергофа стали деревни, построенные в 1844 - 1852 гг. по образцовым регулярным планам в русском стиле. (4) Заметим попутно, что комплексная разбивка такой большой территории с десятком селений и множеством павильонов и хозяйственных построек способствовала появлению в проекте Петергофа того времени явственных зачатков районной планировки, зарождение которой обычно относят к началу XX в. (5)

Ландшафтный принцип устройства парковых перспектив дополнялся четким геометризмом цветочных партеров, пергол и шпалер, окружавших многочисленные новые павильоны. (6) Среди них доминировала группа построек архитектора А.И.Штакеншнейдера, выстроенная в подражание античным образцам - Бельведер, Руина, Царицын, Розовый (Озерки) и, отчасти, Ольгин павильоны. Облик и интерьеры этих сооружений как бы воспроизводили быт богатых вилл Древнего Рима и современной Италии (Ольгин) - в их декорации было применено множество ценных натуральных отделочных материалов и даже подлинные античные детали. Снаружи были устроены изящные террасы с фонтанчиками, густо увитые зеленью и щедро наполненные благоухающими растениями, среди которых в летнее время было немало экзотов - субтропических и тропических оранжерейных образцов. Со стороны Лугового парка павильон Озерки, например, окруженный цветущими деревьями и кустарниками, воспринимался как сказочный оазис, как кусочек Италии, перенесенный на скудное побережье Финского залива. Причем сходство с прообразами намеренно культивировалось. К Ольгиному и Царицыну павильонам, расположенным на островах посреди Большого озерa, можно было добраться на настоящей венецианской гондоле.
Приведем описание Царицына и Ольгина Островов современником, в котором акцентированы их специфические садово-парковые черты: “Вся местность Царицына острова превращена в роскошный сад”, на берегу которого поставлен одноэтажный, итальянской архитектуры павильон с башней и террасой для тропических растений и цветов. (…) Берег озера усеян обломками мраморных колонн и украшений от старинных зданий. Комнаты павильона убраны в помпеевском вкусе и заключают в себе много замечательных редкостей и художественных произведений. При входе на остров (...) молодой дуб с надписью на бронзовой доске: “Вложенный желудь снят с дуба, осеняющего могилу незабвенного Вашингтона и поднесен в знак величайшего уважения Его Величеству Императору Всероссийскому”. “Американцы". (...)

Павильон на Ольгином острове, неподалеку от Царицына павильона, построен к первому приезду в Россию после замужества В.К.Ольги Николаевны и представляет трехэтажное здание в итальянском вкусе. (...) Перед каменной лестницей, ведущей от павильона к озеру, стоят царские венецианский гондолы. Весь этот остров может назваться хорошо отстроенным парком, на средней лужайке которого красуется на мраморном пьедестале, художественная по отделке бронзовая (…) русалка Ставассера”. (7)
Совсем иной характер окружающей среды был создан вокруг построек в русском стиле. Кроме уже упоминавшихся петергофских деревень, в парке была построена каменная церковь св. Александры, а также многочисленные караулки, мельница, Сельский приказный дом и императорский Никольский домик, возведенные из дерева в подражание традиционному деревенскому среднерусскому жилью. Вокруг них были высажены привычные березы, липы, дубы, устроены живописные тропинки, петляющие между небольших рощиц и лужков, живо напоминающие русские пейзажи. Несколько другой ландшафтный характер имело окружение Швейцарского домика, уединенно расположенного на берегу прихотливо изгибающегося пруда с лесистыми островами рядом с искусственно насыпанной горкой. Приведенные примеры наглядно показывают, что в Петергофском парковом ансамбле середины XIX в. наметилась четкая тенденция на стилевое соответствие архитектуры и ее природного окружения, для чего использовались соответствующие породы деревьев, кустарников, цветов и приемы их группировки и разбивки.

Здесь следует напомнить, что основы для создания стилистически определенных ансамблей были заложены несколько ранее - еще в начале XIX в., в пору расцвета романтических садов. Д.С.Лихачев писал по этому поводу: “Принцип разнообразия (variety), столь характерный для садово-паркового искусства всех эпох (...), сказывался в романтических парках в стремлении соединить в них различные эпохи - и прежде всего Античность и Средние века. (...) ...поздний Романтизм требовал в загородных дворцах делать каждое помещение в своем экзотическом стиле. Этот принцип архитектуры прекрасно сочетался с принципом “садового разнообразия”, особенно действенного в садах Романтизма”. (8) К этому стоит добавить, что воплотившись в эпоху Романтизма, принцип “садового разнообразия” не только не исчез с ее закатом, но напротив стал определяющим в садовом искусстве II половины XIX в.

Особенности садово-парковой композиции Петергофа 1850 - 1850-х годов имели для русского паркостроения этого времени более общее значение. Его своеобразная типичность подтверждается сравнением с другими крупными садово-парковыми ансамблями этого периода.
Возьмем для примера другой дворцовый комплекс Петергофской перспективы – Михайловку. (9) До конца 1850-х годов эта усадьба планировочно распадалась на три обособленных усадебных комплекса, не представлявших единого ансамбля. После нескольких неосуществленных проектных попыток, реконструкция Михайловки была поручена архитектору Г.А.Боссе, превратившем ее с 1857 по 1862 г. в законченный архитектурно выразительный ансамбль.

Сложная многообъемная композиция дворца, выполненного в духе итальянских вилл, была им органично включена в полностью перепланированную территорию парка. В нем была создана сеть искусственных прудов, ручьев и протоков, имевших “естественные” причудливо извивающиеся очертания берегов. Вокруг дворца были устроены уютные камерные садики, куда были обращены террасы, балконы и эркеры главного здания. Вот характеристика дворца Михайловки, относящаяся к началу XX в.: “Самый дворец построен очень сложно, и пока его не обойдешь кругом, трудно отдать себе отчет в его размерах. Архитектор Боссе расположил части постройки так, чтобы придать сходство с итальянскими сельскими домиками, небольшими по размерам. Кроме того, вокруг дворца он расположил длинные ряды пергол, которые летом были обвиты диким виноградом и опять-таки должны были “напоминать Италию”. (10) В состав ансамбля помимо оранжерей и многочисленных служебных и парковых построек вошли также домики деревни Коркули, выстроенные по образцовым типовым проектам в русском стиле и демонстрировавшие патриархальный крестьянский быт, который идеализировали в то время.

Попробуем суммировать характерные черты этого садово-паркового ансамбля. К ним относятся: 1) свободная асимметричная композиция главного дома и отдельных павильонов, окружающих их построек и общего планировочного решения; 2) соединение принципов ландшафтного и регулярного построения в садово-парковой композиции; 3) создание искусственных водоемов, имитирующих естественные, как основы всех планировочных и видовых взаимосвязей ансамбля; 4) совокупность стилистически разнородных сооружений и элементов ландшафта в единой композиции (в том числе - включение в ансамбль “образцовых” деревенских построек). Перечисленные композиционные приемы распространяются на большинство русских усадебных садово-парковых ансамблей середины XIX в., хотя, конечно, не везде они воплотились с такой полнотой и последовательностью, как в императорских и великокняжеских резиденциях.

В царствование императора Николая I - в середине XIX в. в России появились и первые учебные заведения, в которых обучали будущих садоводов. Так в С.-Петербурге были учреждены Лесной институт и Земледельческое училище, в программу которых входило садоводство. В Москве возникли Земледельческая школа и Общество любителей садоводства, в 1886 г. отпраздновавшее свой 50-летний юбилей, а также Школа садоводства, открытая годом позднее Общества. (11) Безусловно, эти школы и общества способствовали распространению садоводческих знаний и появлений отечественных специалистов в этой области, работавших наравне с иностранными садовниками, традиционно подвизавшимися в России.

Особенное развитие эта специальность получила после 1861 г. - после крестьянской реформы. Отпущенные на волю садовники и огородники открыли свои собственные заведения в Москве и за Москвой; под г. Клином образовалась ранняя выгонка овощей и т.д. Для торговли цветами в Москве было отведено место по закрытой реке Неглинной, где позднее образовался Цветной бульвар. Здесь вместо временных палаток были устроены постоянные теплые цветочные галереи. Большинство московских помещичьих оранжерей перешло в руки богатевшего купечества. Ярким примером этого могут служить знаменитые оранжереи князя Н.Б.Юсупова в Васильевском близ Нескучного сада, оказавшиеся во II половине XIX в. во владении известного купца Ф.Ф.Ноева - владельца цветочных магазинов на Петровке. (12)
С изменением социального положения некогда крупных землевладельцев-помещиков изменился и состав Московского Общества Садоводства. Места русских бар в нем заняли ученые - в большинстве своем немцы-садоводы. Крепостная реформа дала немало русских садоводов и ученых-огородников, но процент их в конце XIX в. все-таки оставался невелик в сравнении с садоводами немцами, “господствующими еще в Москве”. (13) Тем не менее, подготовка отечественных кадров садоводов продолжала неуклонно развиваться. К началу XX в. сеть садоводческих школ в России оказалась уже достаточно разветвленной. Во всяком случае, в 1902 г. в Петербурге был выпущен специальный учебник садоводства, предназначенный для низших школ садоводства. (14) В его вторую часть вошли два раздела - плодоводство и декоративное древоводство. Последний раздел специально предназначался для украшения садов. Там был дан подробный перечень декоративных деревьев и кустарников, наиболее распространенных в Средней и отчасти в Южной России. Перечень был щедро иллюстрирован и содержал описания растений с акцентом на их декоративных достоинствах - каждый начинающий садовод мог узнать цвет растения, форму его кроны, листьев, цветов и т.д. Кроме того, учебник содержал краткие рекомендации по их посадке - отдельно или в группе, вблизи дома или вдоль дорог или аллей. Таким образом, даже выпускники низших школ садоводства были знакомы с азами садово-паркового искусства и могли разбивать сады и парки.

Российское Общество любителей садоводства регулярно проводило выставки растений, значение которых было весьма велико. Они не только способствовали распространению элементарных садоводческих знаний и внедрению в русский быт новых видов растений, но и делали общим достоянием новые композиционные приемы устройства садов и парков. Вот, например, описание Третьей подобной выставки, устроенной в Московском манеже: “…огромное здание Экзерциргауза в течении нескольких дней, превратилось в фантастический цветущий сад с газонами, клумбами, дорожками, озерами, фонтанами, мостиками, беседками и пр. (...) Общее устройство, убранство сада, размещение растений и других предметов было выполнено по всем правилам изящного декоративного садоводства и оставляло в посетителе впечатление волшебной театральной декорации”. (15)
Симптоматично, что сами устроители подчеркивали сходство сада с театральной декорацией - это качество было присуще не только выставочному саду, но и всему садовому искусству II половины XIX в., стремившемуся к максимальному разнообразию.
Перечислим основные элементы выставки, план которой представлял собой небольшой сад в “натуральном” или “ландшафтном” стиле. Здесь был луг, окаймленный группами цветущих растений, пруд с фонтаном посредине, окаймленный пестролистными растениями и папоротниками, речка с мостиком и фонтанами, газоны с клумбами, редкие оранжерейные деревья, аллеи кипарисов, азалий, сирени, роз, померанцев и лавров и многое другое, представленное как частными владельцами, так и учреждениями. (Петровской Земледельческой Академией, Ботаническим садом Московского Университета и др.). По всему пространству этого “образцового” сада были расставлены беседки, вольеры, вазы, садовые качели, скамьи и другая садовая мебель; близ центральной террасы был устроен павильон с гротом из туфа в нижней части. Несмотря на столь очевидное разнообразие, посетитель выставки сетовал на отсутствие на ней аквариумов и террариумов, “которые так много содействовали украшению прежних выставок”. (16) Это описание наглядно свидетельствует об уже выработанной привычке современника наблюдать в саду того времени максимальное количество разных затей.

Ту же эстетику максимального разнообразия парковых картин, типов ландшафта, высаженных пород деревьев и малых форм демонстрировали и парки того времени. Прекрасной иллюстрацией подобного садово-паркового ансамбля может служить парк в Поречье - имении графа А.С.Уварова. Его первоначальная планировка “в английском вкусе” относится к началу XIX в. (она была произведена садовником Рашем для прежнего владельца - графа Л.К.Разумовского), однако насыщение парка различными растениями н парковыми сооружениями произошло позже, уже при Уваровых. Особенно большие изменения в парке произошли при А.С.Уварове, бывшем действительным членом Российского общества любителей садоводства в Москве и входившего в редакционную комиссию издаваемого им журнала.
Приведем несколько описаний парка, очень удачно иллюстрирующих садово-парковую специфику своего времени - II половины XIX в.: “Аллея, идущая по парку в юго-восточном направлении от господского дома, ведет мимо красивенькой, легко но прочно построенной из дерева и чугуна (…) столовой беседки к довольно обширному жилому павильону, который с трех сторон окружен прекрасными кленами, ясенями, липами и березами, а южным фасом обращен к большому пруду, так что с этой стороны открывается великолепный вид на обширную водную равнину и возвышающийся посреди ее тенистый остров. Весь обвитый вьющимися растениями и окаймленный рядами цветов, павильон этот представляет собою очаровательное убежище в летнее время. Мост, осененный вековыми липами, ведет далее (...) через узкий овраг, и, следуя этому направлению, мы приходим к мраморному монументу, посвященному памяти поэта князя Шаховского; обведенный низенькою железною решеткою, он украшает собой вершину небольшого холмика у южной подошвы, по сторонам которого растут старые дубы, ильмы, липы, лиственницы и разные кустарники. (...)

Верхние края другого, находящегося поблизости лесистого оврага в тридцать шагов ширины, соединяются мостом, построенным с большим вкусом и украшенным статуями и вазами, наполненными цветами и растениями. Мост этот ведет к церкви, находящейся на самой границе парка, и может разводиться посредством устроенного для этой цели механизма.
(...) Ряд великолепных больших деревьев (...) чрезвычайно эффектно окаймляет бассейн пруда и осеняет дорогу, ведущую вдоль по берегу, неподалеку от подошвы холма с монументом, к студеному роднику, который под тенью густых деревьев бежит по камням прозрачною струею. Это местечко, которое, можно сказать, так и дышит миром и спокойствием, принадлежит к числу наилучших во всем парке, (...) Две горные тропинки и широкая дорога идут с разных сторон к колоннаде, украшенной вьющимися растениями и ведущей к самому роднику, который пополняет своею чистою студеною водою маленький бассейн из цемента и окружен со всех сторон мраморными скамьями. Все эти работы, равно как и большая часть сделанных в последнее время украшений парка, производятся по предначертаниям самого Графа и будут окончены нынешним летом”. (17)

Это обширное описание приведено потому, что очень ярко отражает основные тенденции паркостроения второй половины XIX в. С одной стороны в нем максимально учитывались существующие природные особенности местности, ее старые древесные насаждения и т.д., с другой - в уже сложившиеся ранее парковые пейзажи вносились элементы разнообразия и интимности. Укромные уголки с памятниками родным, близким, друзьям, писателям и поэтам или их литературным героям - характерный элемент еще садов Романтизма - продолжал оставаться важным элементом русского парка и во II половине XIX в. Например, в новом саду, устроенном в Царском селе при Александровском дворце, “отчасти в английском, отчасти в правильном стиле”, расположился продолговатый пруд с Детским островом, оканчивавшимся на севере мысом Доброго Саши, где росли именные деревья, посаженные членами Императорской фамилии. (18)

Не менее специфично для того периода было возведение колоннад, пергол, увитых вьющимися растениями, устройство ручьев (часто каскадных, чтобы создать звук падающей воды), бассейнов со статуями и кувшинками. Несмотря на очевидную искусственность этих парковых затей, их устроители стремились как раз к обратному - к созданию правдоподобного вида “нетронутой, дикой природы”. Как раз стремление к максимальному правдоподобию приводило в 1860-1880-х годах к таким курьезам, как кувшинки и камыши в бассейне вокруг памятнику Петру I Фальконе, изображавшем “топь блат”, на которой великий император вздыбил своего коня. Конечно, парковое устройство Поречья несравнимо с данным примером по своей художественной значимости, но тенденция к природному правдоподобию, созданному путем нередко сложных инженерных, землеустроительных и гидротехнических мероприятий, в них общая.

Нельзя не отметить и богатство породного состава парка Поречья. Здесь росло много редких лиственных и хвойных пород деревьев. Близ дома рядом с американскими липами располагались сибирские кедры, бальзамические ели и особые “порецкие” ели, открытые графом А.С.Уваровым в собственной усадьбе. Много было в парке каштанов, берез, лиственниц, дикой вишни, акации, пихты и, конечно, цветов - георгинов, флоксов, аквилигий, дельфиниума и т.д.

О внешнем виде цветочных клумб того времени можно судить не только по дошедшим до нас произведениям живописи и старым фотографиям, но и по советам садовода: “На больших клумбах, где в средине деревья и кустарник, хорошо сажать в задний ряд георгины на расстоянии двух аршин, во второй против георгин душистые пеонии, между которыми поместить зимующие флоксы, в третий ряд, то есть последний к ленточке газона - левкой против флоксов и скарлет (герань) против пеоний. Сначала зацветают пеонии и левкой, а потом на смену им являются скарлеты, георгины и флоксы". (19)
Пожалуй, стоит обратить внимание на еще одно новшество, отличающее парк II половины XIX в., от его предшественников. В Поречье на обширном газоне перед домом с 1860-х годов стали высаживать луковичные растения - тюльпаны, гиацинты, крокусы, лилии, которые весной создавали прекрасный разноцветный ковер, весьма отличный от чопорной одноцветности английского стриженого газона, популярного на рубеже ХVIII - ХIХ в. и в первой трети XIX в.

Изменения коснулись в то время и Нескучного (Александровского) сада в Москве, вобравшего в себя три старинных, большей частью регулярных усадебных парка. В 1860 - 1870-е годы, по свидетельству современника, в нем также были разбиты яркие клумбы и расширены оранжереи: “Перед дворцом его возвышаются прекрасные оранжереи, обогащенные, преимущественно в последние годы, весьма редкими, дорогими произведениями растительного царства и обрисовываются разнообразные фигуры роскошнейших цветников, где клумбы самых ярких, почти огненных цветов сменяются темною зеленью кустарников”. (20)

Аналогичные нововведения были сделаны во II половине XIX в. во многих старинных русских усадьбах близ столиц и на всей территории европейской части России. Вот, например, описание подмосковного Ильинского, купленного Императором Александром II в 1864 г. “Среди парка, опускающегося тремя полукруглыми террасами по крутому берегу извилистой Москвы-реки стоит уютный дворец, украшенный цветами и чужестранными растениями. Со второго этажа его в парк ведет отлогая терраса, вокруг него раскинуты рощи молодых дерев, беседки на пригорках, крытые аллеи, овраги с перекинутыми через них мостиками”. (21) Несмотря на то, что усадьба, купленная Государем была цельным ансамблем, сложившимся в конце ХVIII - начале XIX вв., приведенное описание полностью отражает парковую эстетику II половины XIX в. Обилие редких (тепличных) цветущих и вьющихся растений, их яркость и пестрота, молодые вновь посаженные “рощи” - все это новые элементы, привнесенные в композицию старинного парка Ильинского.

Одной из важнейших специфических черт садово-паркового искусства рассматриваемого периода было повышенное внимание к богатству породного состава создаваемых парков. Огромную роль в их облике сыграли, так называемые, акклиматизированные породы. Использование во II половине XIX в. в русских парках привозных древесных пород имело определенные корни в русской культуре. Фактически, акклиматизация новых древесных и растительных форм была спутницей русского садоводства с незапятных времен. Первый известный нам случай посадок сибирского кедра в Средней России относится еще к ХVI в. - игумен Толгского монастыря близ Ярославля посадил там рощу (около I десятины) этих деревьев, сохранявшуюся до конца XIX в. (22) Известно также, что при разбивке Петергофа Петром Великим для посадок были использованы липы из Амстердама, яблони из Швеции, розы и барбарис из Ревеля и Данцига, кедры из Сибири, буки из Ростова и т.д. (23) В “ботаническом” саду П.А.Демидова в подмосковном Нескучном во II пол. ХVIII в. сирень обыкновенная, распространенная в XIX в. практически повсеместно, была еще оранжерейным растением (24). В каталогах ботанического сада в подмосковной усадьбе Горенки графа А.К.Разумовского в 1812 г. числилось 7000 интродуцированных растений, в том числе много сибирских. (25) В подмосковном саду в с. 0льгине Можайского уезда в конце XIX - нач. ХХ в. известный ботаник О.А.Федченко широко культивировал растения из флоры Средней и Центральной Азии, привезенные из среднеазиатских экспедиций. (26) Этот ряд можно продолжить.

Среди использовавшихся в паркостроении II половины XIX - начала XX в. пород деревьев большинство составляли как разакклиматизированные. К ним относились и наиболее распространенные: лиственница - уже давно исчезнувшая с центральной части России, которая “ушла” на север, вследствие природных изменений; то же можно оказать о липе и дубе, отодвинутых на юг, из-за оподзоливания почв. Их высадка в парках северных губерний Новгородской, Тверской, например, была типичным примером акклиматизации. Еще одной популярной во II половине XIX - начале XX вв., чисто парковой для средней России породой была сибирская пихта, которой немало в парках Подмосковья, под Петербургом, в Казанской и Тверской губерниях. Из Сибири была перенесена в среднюю полосу желтая акация – “Сибирское гороховое дерево”, акклиматизированное во II половине ХVIII в., но широко распространившееся в паркостроении только в рассматриваемый период. В конце XIX в., в 1880 - 1890-е годы, в парках появились разные виды туй, виргинский можжевельник и некоторые другие деревья.
Распространение новых пород происходило по отлаженной системе. Многие владельцы имений или садоводы получали семена или саженцы “по выписке” из специальных питомников. В Петербурге садоводов снабжало садовое учреждение Э.Регеля, создавшего уникальный по разнообразию питомник древесных пород для Северной и Средней России. В Москве успешно работали уже упоминавшиеся садовые заведения Ф.Ф.Ноева, Майера и Иммера, в Риге - Цигра и Вагнера, в Одессе - Роте, в Воронеже - Карлсона, в Липецке - Быханова и т.д. (27) Для создания обширных парков садоводы при необходимости пользовались всеми этими питомниками.

Огромная работа по акклиматизации древесных пород и различных парковых растений проводилась в Ботанических садах России. Старейшим образцом их в России был С.-Петербургский Императорский Ботанический сад, заложенный еще в 1714 году как Аптекарский на одном из островов в устье Невы по берегу Большой Невки. Немало ботанических садов было создано в начале XIX в.; среди них ботанические сады при университетах Москвы, Дерпта, Харькова, Казани, Вильно и Кременца, появившиеся в первое десятилетие XIX в., Никитский (Таврический) ботанический сад - в 1812 г. (28), в 1823 г. Аптекарский сад был преобразован в С.-Петербургский Императорский Ботанический сад. Однако превращение их в подлинно научные центры садоводства произошло именно в середине и II половине XIX в. Тогда же были открыты и многие новые ботанические сады: в 1836 - 41 гг. был основан ботанический сад при университете в Киеве, в 1852 г. - во Львове, в 1864 г. - в Петербурге, в 1876 г. - в Черновцах, в 1879 - в Одессе, в 1880 г. - в Томске, в 1906 г. " в Харькове (при ветеринарном институте), в 1914 г. в Вятке (при педагогическом институте), в 1917 г. - в Пензе (при Обществе любителей естествознания). Всего в России к 1917 г. функционировало 25 ботанических сада (29).

В 1857 г. при Московском обществе сельского хозяйства был основан Комитет акклиматизации, затем преобразованный в Русское общество акклиматизации животных и растений. Ботаническое отделение общества с 1865 г. пыталось устроить на берегу Нижнепресненского пруда свой ботанический сад - развело оранжерейное хозяйство и участок лекарственных растений. Нехватка средств привела, к сожалению, к его ликвидации в 1899 г. (30)

В С.-Петербургском ботаническом саду велась планомерная коллекционная работа. По заданию сада И.Н.Шовиц в I827-I830 годах собрал и передал саду коллекцию семян и гербарий персидских н закавказских растений. В 1835 г. в сад поступила партия семян и живых растений байкальской флоры, собранная Н.С.Турчаниновым. На дотацию сада в I840-I845 гг. по Мексике путешествовал В.Ф.Карвинский. В 40-х гг. XIX в. в саду выращивался род калифорнийских растений, собранных зоологом и этнографом П.Г.Вознесенским. По поручению сада известный ботаник К.И.Максимович в I853-I857 гг. на корабле "Диана" обогнул земной шар, посетив Бразилию, Чили, Сандвичевы острова и Дальний Восток. Изучение Дальнего Востока он продолжил во время своей второй экспедиции в 1859-1864 гг., результатом которой явился громадный гербарий, обширная дендрологическая коллекция, 250 образцов семян и более 400 видов живых растений. Работы Максимовича возбудили большой интерес ботаников к изучению флоры Японии и Дальнего Востока. (31)
Новый этап в работе С.-Петербургского ботанического сада, начавшийся в 1855 г., был связан с директорством замечательного ботаника Э.Л.Регеля - основателя Русского общества садоводства. В 1861 г. он совместно с Я.К.Кессельрингом организовал под Петербургом Помологический сад (плодовый питомник), в котором помимо плодовых разводилось много декоративных деревьев и кустарников, в том числе полученных с Дальнего Востока и из Китая. Коллекция альпийских растений сада составляла более 1000 видов и была одной из самых богатых в Европе. (32)
В конце XIX в. по инициативе П.П.Семенова-Тян-Шанского С,-Петербургскому ботаническому саду было предоставлено исключительное право получать все ботанические коллекции, привозимые членами Русского географического общества. Так в 1880-е годы в сад попали растения и семена, собранные П.М.Пржевальским в Центральной Азии. Много интересных растений привез из Средней Азии Альберт Э. Регель Э., сын Э.Л.Регеля и брат Арнольда Э.Регеля, впоследствии известного ботаника. С началом строительства в 1892 г. Транссибирской железной дороги расширилось исследование малодоступных районов Сибири, Дальнего Востока, областей Средней Азии. Очень большую работу по изучению и сбору новых растений провели члены экспедиций Переселенческого управления, исследовавшие в 1908-1912 гг. Приморский, Амурский, Забайкальский, Иркутский, Енисейский, Томский, Семипалатинский, Сырдарьинский, Ферганский, Закаспийский и Закавказский районы. (33)
Весьма существенную роль в русском садово-парковом искусстве II половины XIX - начала XX в. сыграли южные садоводческие центры. На Кавказе с 1840 до 1910-х гг. активно вел работу Сухумский ботанический сад, к которому в 1912 г. активно подключился ботанический сад в Батуми, основанный профессором А.Н.Красновым. Организатором “военно-ботанического сада” в Сухуми был начальник Черноморской укрепленной береговой линии Н.Н.Раевский, который писал: “Абхазия изобильно производит виноград, шелковицу, оливку, рис и хлопчатую бумагу; некоторые опыты дают надежду, что там будут произрастать: пробочный дуб, апельсинное. чайное, кофейное, камфорное деревья, индиго и лен новой Зеландии”. (34) В 1870-х гг. из Сухумского ботанического сада в культуру Кавказа вошел инжир, ставший кроме того и парковым растением. Затем коллекция сада пополнилась японо-китайскими, австралийскими и южноафриканскими видами.

Помимо Сухумского ботанического сада на Кавказе во II половине XIX в. было несколько частных акклиматизационных садов. Известный сад А.Н.Введенского распространил на черноморском побережье палъмы, сад П.Е.Татаринова – кактусы, агавы, акации, много хвойных пород и бамбук. (35)
Кроме научной и коллекционной работы, во II половине XIX в. ботанические сады сформировались как своеобразный жанр садово-паркового искусства. Из чисто хозяйственных они превратились в художественно оформленные парки, имевшие познавательное значение. В этом аспекте весьма характерна перепланировка Императорского Ботанического сада, превратившегося в середине - второй половине XIX в. в полноценный прогулочный парк. Первоначально служившая для выращивания лекарственных растений его территория в ХVIII - нач. ХIХ в. была мало освоена, поскольку служила чисто практическим целям - все средства шли на содержание оранжерей и редких растений. Такое положение с некоторыми оговорками продолжалось до 1863 г., когда, наконец, было понято и утверждено научное значение Ботанического сада и он был подчинен Министерству Государственных имуществ. Именно тогда в него пришли работать три крупных ботаника - Э.Л.Регель, С.М.Розанов (умер в 1870 г.) и К.И.Максимович.

С 1864 по 1872 г. были перестроены или построены вновь 13 оранжерей, устроены квартиры для служащих и необходимые служебные постройки, в том числе музей. Главный ботаник Императорского С.-Петербургского Ботанического сада Э.Л.Регель не раз ездил за границу на международные выставки и просто в крупные сады для закупки или получения путем обмена различных редких растений или новых видов, полученных путем селекции. (36) Большое внимание тогда стало уделяться акклиматизации новых видов грунтовых растений, способных переносить суровый климат Петербурга. (37)
Интересно, что наряду с информацией о важных закупках для сада, знаменитый ботаник сообщал из-за границы в Петербург о виденных им парках. Вот, например, описание лондонских парков: “Парки большею частью состоят из больших пространств с отдельно стоящими деревьями и из насаждений огромных старых дерев, также в начале посаженных отдельно, но теперь соприкасающихся кронами и составляющих таким образом прекрасные тенистые рощи, с газоном под ними. (…) есть также многочисленные участки с цветами, тоже защищенные особыми перегородками. Так, например, встречаются группы рододендронов, ацалей, кальмий, вейгелий и других прекрасно цветущих кустарников, а такие многочисленные цветочные гряды, часто сгруппированные вместе по краскам в рисунки, что и называется “цветочным ковром”. Правда, что в парках, в которых подражается природе, цветочные ковры кажутся неуместными”. (38) Последнее замечание Э.Л.Регеля весьма примечательно - почтенный ученый, восхищавшийся яркостью и орнаментальной изобретательностью цветочных ковров, все же отмечал неорганичность их сочетания с традиционным английским пейзажным садом. Это замечание говорит о новизне подобного приема в начале 1870-х годов и о несоответствии принципам ландшафтного строительства предшествующего периода, в который сложился менталитет Э.Л.Регеля.

Стоит обратить внимание и на следующее его суждение: “Другие английские парки, славящиеся стариною, не представляют по нашему мнению, хорошо содержимых мест. (...) Все походит более на прекрасный естественный ландшафт, и рука человека рисуется только в тщательно проведенных дорогах”. (39) Другими словами, принцип скрытого вмешательства в природную среду также уже не казался оптимальным. Хороший парк II половины XIX в., по мнению современника, должен был нести явные следы преображающей человеческой деятельности.
В раритетах, которыми были нередко наполнены сады этого времени, ценился цвет, форма (зачастую преднамеренно странная). Отметим, что в сады Англии того времени, пользовавшиеся у садоводов особой популярностью, попало множество растений из Восточной Индии, Америки и островов Океании. Это пальмы, агавы, цикадеи, древовидные папоротники, вьющиеся растения и др. Их коллекционировали и разводили в оранжереях и зимних садах, придавая им зачастую вид уголков тропического леса. Особым вниманием во II половине XIX в. пользовались растения, пригодные для акклиматизации - хвойные и лиственные растения, выносливые папоротники и т.д., которые можно было купить в оранжереях Англии, Бельгии, Германии и Голландии. Не меньшим успехом пользовалась совокупность альпийских и тирольских растении, пригодных для устройства так называемых “альпийских горок”. Их специально коллекционировали в Австрии, Германии и Швейцарии для продажи по всей Европе. Впрочем, очень часто растения собирались прямо на альпийских лугах, причем не только ботаниками, но и обычными путешественниками. (В перечень растений для альпийских горок во II половине XIX в. уже попали и карликовые кустарники из Японии). Большое значение в садах и парках придавалось прекрасно пахнущим или разнообразным по форме и окраске левкоям, лилиям, камелиям, азалиям, бромелиям и, конечно, тропическим орхидеям. (40)

Взгляды Э.Л.Регеля на европейское паркостроение особенно важны для нас потому, что именно при нем территория Императорского Ботанического сада была заново спланирована, сделаны партеры для растений, цветники, парк, огороды, дворы и пруды. Дополнения и планировочная трансформация садов, разбитых в эпоху барокко, классицизма и романтизма, весьма характерны для рассматриваемого периода. Подобные реконструктивные мероприятия описывал в своих отчетах и Регель. Характерным примером таких изменений для него служил знаменитый сад Шенбрунн в окрестностях Вены. Его садовник во II половине XIX в. ввел в композиций немало растений, собранных в Бразилии и экспедицией императора Максимилиана. То есть даже при сохранении основной структуры плана, облик парковых ландшафтов там изменился, благодаря щедрому введению экзотов, отличающихся непривычной для центральной Европы окраской и формой.

Ботанический сад в С.-Петербурге его главный ботаник Э.Л.Регель сам сравнивал с английским Ботаническим садом в Кью, причем не только в плане его административной организации, но и по богатству коллекции. (41) Правда, Регель отмечал, что в С.-Петербурге отсутствует музей прикладной ботаники, но с гордостью добавлял, что библиотека и некоторые собрания богаче.
Растения в ботанических садах чаще всего располагали по “естественной” системе, то есть по родам или по целым ботаническим семействам. Так был, например, организован Ботанический сад в Вене, существенно перестроенный и расширенный в 1849 году (42). Этот принцип в определенной степени воплотился и в Ботаническом саду С.-Петербурга. Его план был разделен прямыми аллеями на несколько участков правильной геометрической формы, каждый из которых имел своеобразный, отличный от соседних рисунок планировки. Здесь были представлены и простая прямоугольная разбивка, и прихотливые лабиринты дорожек, и цепочки прудов, и опытные рощи, поля, служебные постройки, оранжереи, пристани и т.д. Планировочное разнообразие было адекватным отражением ведущего стилевого направления - эклектики. Так отдельные части сада были разбиты в разных исторических стилях.
В восточной части с перекрестными аллеями был разбит сад в “старом французско-голландском стиле”, остальное пространство с извилистыми дорожками - в английском стиле. (43)
Кроме того, в парке были устроены участки русской флоры, участки лекарственных, медоносных, альпийских и других растений, древесный и травянистый питомник, оранжереи с экзотами. В 1900 г. в саду появился участок целинной степи, специально привезенный из Старобельского уезда Харьковской губернии (44), в 1901 - из окрестностей Шувалово по Финляндской ж.д. привезли глыбы торфа с болотной растительностью; аналогично были созданы участки тундры и Новой Земли, луговых солонцов и меловых склонов. Другими словами, Ботанический сад из собрания редких растений, каким он был в ХVII - I половине XIX века, превратился в своеобразное хранилище эталонов флоры разных регионов страны, умело вкомпонованных в его планировочную структуру.
К типичным образцам садово-паркового искусства II половины XIX в. относятся и другие ботанические сады. Один из таких садов был устроен тогда в Тбилиси, другой в Кутаиси.

В качестве примера усадебного парка, созданного во многом по принципам образцового ботанического сада (в дальнейшем - сельскохозяйственная школа), приведем Чомисский парк, расположенный в северо-восточной части Кутаиси. Он был заложен в 1850-х годах на обоих берегах речки Руа, притока Риони, недалеко от ее устья, где открывался прекрасный вид на развалины храма Баграта XI в. Его планировка также сочетала ландшафтный принцип с регулярным. (Русские сады теоретик садоводства А.Лефевр вообще относил к категории смешанных, то есть соединяющих регулярные и пейзажные принципы построения плана и визуальных парковых картин (45) ). Кроме собственно парка, территория включала фруктовый сад, питомники и хозяйственный двор.

В парке, характеризующемся многими великолепными экземплярами редких древесных пород, широко использовался принцип их контрастного сочетания. Гималайские кедры и кипарисы были обсажены лилейноцветными магнолиями, цветущими весной яркими красными цветами. Цветовой акцент создавали также вековые тюльпанные деревья, огромные секвойи, платаны, черные сосны, оттененные посадками кипарисовика. Любопытно, что одна из дорожек центральной части парка была специально направлена на развалины древнего храма, расположенные на другом берегу реки и, таким образом, эти живописные руины были включены в его визуальный контекст. (46)
Не менее характерным жанром садово-паркового искусства в рассматриваемый период были дендрарии. Многие дендрологические сады в России были созданы именно в середине и во II половине XIX в. В их числе - дендрологический сад Петровской сельскохозяйственной Академии, уже упоминавшийся парк усадьбы Поречье, парк усадьбы Льялово, парк имения Низголовъе (Витебской губ..), парк Аршинова в Царицыно (нач. ХХ в.), сад-питомник Карлсона в Воронеже, парк имения Устимовича Полтавской губ., парк в усадьбе Бантьина в Харьковской губ., парк в имении Давыдова Екатеринбургской губ., парк Калачевского Екатеринославской губернии и т.д. (47)

В тот же период появились подобные сады и на Кавказе. В 1886-1892 гг. был создан дендрологический сад на даче Худякова в Сочи (теперь Сочинский дендрарий), несколько раньше появился Акклиматизационный сад А.Н.Введенского “Флора”, где проходили опыты по натурализации экзотов. Планировка его была пейзажного стиля с двумя прямыми аллеями - платановой и въездной. Первоначально разбит он был в 1872 г. После русско-турецкой войны его перепланировали и возобновили, тогда в нем были возведены жилые и служебные постройки и устроены бассейны для полива. В 1886 г. этот парк стал собственностью в.к. Александра Михайловича и был переименован в Синоп. Паркостроитель стремился к созданию наибольшей глубины видовых перспектив, для чего умело использовал группы и отдельные экземпляры деревьев. Перспективы аллей замыкаются здесь мощными деревьями - пробковыми дубами, пирамидальными кипарисами, криптомериями. Пальмы, которые коллекционировал А.Н.Введенский, размещены у старого дома. Очень эффектны поляны с веерными пальмами. (48)

 1. См.: Вергунов А.П., Горохов В.А. Русские сады и парки. М., 1988, С.134-155; Они же. Вертоград. М., 1996. С.320-404.
2. Петрованова Н.О. Парк в селе Шаблыкине // Московский журнал, 1998, № 1. С. 29-33.
3. См. подробнее: Нащокина М.В. Петергоф и Золотой век Римской империи // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Вып. 1(17). М., Рыбинск, 1994, С.175-181.
4. Нащокина М.В. Античное наследие в русской архитектуре 30-50-х гг. XIX в. Его изучение и творческая интерпретация. Дис... канд. арх. М., 1985. С. 96-97, 164.
5. Возникновение районной планировки обычно связывают с именем английского градостроителя П.Аберкромби и его работами 1920-х гг., хотя большинство составляющих ее идей уже присутствовали в градостроительстве Англии ранее. Например, в городах-садах Э.Говарда (Бунин А.В., Саваренская Т.Ф. История градостроительного искусства. Т. 2. М., 1971. С. 50). Пример планировки обширной территории Нового Пе-тергофа наглядно показывает, что аналогичные идеи и пла¬нировочные разработки появились задолго до их теоретиче¬ского осмысления и в русском градостроительстве.
6. Подробнее см.: Новиков И.В. История развития и анализ композиции Лугового парка в г. Петродворце. Дис. ...канд. искусств., Л., 1955.
7. Лефевр А. Парки и сады. СПб., 1871. С. 271-273.
8. Лихачев Д.С. Поэзия садов. Л., 1982. С. 288.
9. Нащокина М.В. Формирование ансамбля загородной усадьбы Михайловка в середине XIX в. // Вопросы истории и теории русской и советской архитектуры. Межвузовский тематический сборник трудов. Л., 1988. С. 124-135.
10. Курбатов В.Я. Стрельна и Ораниенбаум. Л., 1925. С. 28.
11. Тонин Н. Подмосковное садоводство. Его прошлое и настоя¬щее // Русский справочный листок, 1889, № 7. С. 1.
12. Нащокина М.В. История усадьбы Васильевское. // Мир русской усадьбы. М., 1993. С.132-133.
13. Тонин Н. Указ. соч., № 8. С.1.
14. Пашкевич В.В. Учебник садоводства для низших школ. ч. II - СПб., 1902.
15. Описание третьей публичной весенней выставки, учрежденной в Московском Экзерциргаузе Российским Обществом любителей садоводства с 18 по 27 апреля 1864 г. // Журнал Российско¬го Общества любителей садоводства в Москве, М., 1864, кн.3. С. 149.
35. Там же, С. 82.
36. Регель Э.Л. Отчет главного ботаника С.-Петербургского ботанического сада, статского советника Регеля, по заграничной командировке его в Англию, Бельгию, Германию, Австрию и Италию. СПб., 1872. С.5-4.
37. Регель Э.Л. Путеводитель по С.-Петербургскому Ботаническому саду // Труды С.-Петербургского Ботанического сада, 1875, Т. II. С.164-165.
38. Регель Э.Л. Отчет главного ботаника. С. 6-7.
39. Там же. С. 8-9.
40. Там же. С. 11.
41. Там же. С.12.
42. Там же. С. 19.
43. Фишер-фон-Вальдгейм А.А. Иллюстрированный путеводитель по Императорскому Ботаническому саду. Спб, 1905. С. 8.
44. Там же. С. 25.
45. Лефевр А. Указ.соч. С. 255.
46. Георгберидзе Д.И. Сады и парки Грузии. (История садовопаркового искусства, современное состояние и некоторые вопросы его развития). М., 1969. С. 28-51.
47. Данилов Е.А., Борткевич В.М. Указ.соч., см.таблицу на с.24-26.
48. Колесников А.И. Архитектура парков Кавказа и Крыма. М., 1949. С.115.

Градостроительство России середины XIX – начала XX века. Т.2. М., Прогресс-Традиция, 2003. С.54-104.
© М.В. Нащокина, 2003 г.