Разместившись в колоритном отеле-улье, где за стойкой сидела полная негритянка, а крыша была украшена окурками и объедками, все стремились в вечерний Париж. Как и в Потсдаме, я решил провести шефскую экскурсию, вечер припоминаний. Предпочел радость от открытия Парижа другими возможности пойти куда-то, где сам еще не был. И не прогадал!
Увлекательно смотреть, как люди шалеют, выйдя из метро в толпу возле Сите. Вспоминаешь себя лет пятнадцать назад и исполняешься усталого доброго превосходства – "Угощайся, Бегемот!". От темного напряженного Реймского собора, мы попали к светленькому, неестественно чистому храму Госпожи нашей Парижской. Я видел начало чистки, когда светлые пятна казались лишаями на благородной коре старого дерева. Сейчас старой патины вовсе нет, и не чувствуется настоящего готического колорита. Зато можно рассмотреть лица химер и грешников, горгулий и королей. За собором обнаружился чудесный общественный сад типично парижского вида – крупные раскидистые купы, широкие осененные ими площадки, песочные пространства для игры в шары, детские карусели и тренажеры. Парки Парижа – его лучшие комнаты.
А дальше поразили фотограффити на набережной и мосту у острова Сен-Луи. Набережная и мост полностью убиты этим самовыражением – видимо, разрешенным.
Пройдя на Гревскую площадь, к былому месту казней, мы пробирались переулками к фасаду Лувра, в то время как в сумерки пробиралась освещенная фонарями и фарами каштановая парижская ночь. Объяснив про классицизм, я вывел подопечных во двор Лувра, к подсвеченным пирамидам, и далее к Тюильри.
За ним простиралась великая панорама – проспект Елисейских полей, поднимающийся к арке Звезды, и чуть видная за нею Арка Дефанс. Поток огней был двуцветным – белые фары слева и красные стоп-сигналы справа. Вот такую пейзажную картину создал, сам того не зная, Андре Ленотр.
Обойдя закрытый сад Тюильри, мы проникли на площадь Согласия и далее к бульварам. Проведя новичков до Оперы, я безжалостно потребовал идти дальше, к Чреву Парижа, по карте. Не без плутаний, но это было исполнено. Боевое крещение! Из наблюдений за ночным Парижем: сочетание яркого освещения и густых теней от деревьев. А вот бывшее Чрево, Ле Аль, оказалось лабиринтом безнадежным. Я сам не смог угадать направления ни к Шатле, ни к метро. Никогда у меня душа не лежала к этому "Форуму", а грязные казематы подземных этажей и вовсе кошмарны. Но открытие Парижа – для меня во втором поколении – состоялось.
 |
| Оранжерея и розарий в Багателе |
Один день в Париже – не шуточный выбор для первооткрывателей. Я решил вновь посетить окрестности города, из которых меня больше всего интересовал Булонский лес. Огромный лесопарк с двумя озерами, знакомыми пяти поколениям парижан, детской зоной, садом Шекспира и имением Багатель – начать хотелось именно с него. Наш десант рассыпался по саду, созданному перед самой Французской революцией, а я твердо решил не повторять прежних ошибок – "здесь так хорошо под липами, а я, кстати, никуда и не спешу". Погружение заняло почти весь день и было полным, как купание в теплом море.
Имение Багатель (Забава), созданное для брата короля на спор, за три месяца, занимает не очень большую, вытянутую территорию. Поскольку здесь английский стиль взят из первых рук – садовым мастером был шотландец Томас Блейки – великое в малом и разнообразие сцен достигнуты в высшей мере. Первое впечатление – твердое покрытие под ногами, напоминающее гравийную дорожку. Так просто: бетон с гравийным слоем на поверхности.
 |  |
| Холм-улитка в Багателе | |
В начале пути находится роскошный холм-Парнас с улиточным пандусом и ботанической коллекцией. С него видны преимущественно небоскребы Дефанс – парк разросся и превратился в большой дендрарий, закрывающий прогалины полян.
Визитная карточка Багателя – розарий в виде партера с завершающей его оранжереей. Великолепны были не только увядающие цветы, но также перголы и фигурные подпоры. Ниже расположены закрытые садики – вернее сказать, маленькие ботанические сады. Травы, контейнеры, грядки цветов, гермы и мраморные путти организованы в один из самых красивых садов XIX века, какие я видел.
Далее флористика сменяется пейзажными сценами XVIII века. Роскошная искусственная руина показывает парк через готическую арку, на грубых "китайских" скалах стоит ажурная беседка, в дальнем углу громоздится грот, проем которого омывается золотым дождем водопада.
 |  |
| Багатель. Искусственная руина |
 |  |  |
| Скала и китайская беседка в Багателе | |
 |  |
| Грот в Багателе | |
Я привык видеть "дикие" сооружения в чистом пространстве английских парковых безлюдий. Но здесь Франция и придворная Игрушка, поэтому вокруг уютные пруды, лебеди, маленькие плотины и мостики. Особенно интересно рассматривать скальный столб с дырами в основании, с которого неким чудом изливается вода. Понимаешь, что этот фонтан пришел прямо с китайской гравюры.
 |  |
| Дворец в Багателе | Китайская беседка в Багателе |
Дефанс недалеко от Багателя, поэтому мы перебрались туда – и ради Арки, и ради новаторского озеленения. Арка великолепна – это дом с вынутой серединой, в которую встроена ферма лифта и огромный парус – исключительно для обострения пространства.
 |  |
| Большая арка Дефанс | |
За ней уже достроили нижние яруса города и покрыли сумрачными шпалерами два вошедших в комплекс старинных кладбища. Озеленение "города будущего" – террасно-вертикальное, что-то ползет и по ступеням, и даже спускается по траве, растущей на склонах стен.
 |  |
| Вертикальный газон в Дефанс | Вид на Париж от Большой арки Дефанс |
На фоне сияющих бетонных плоскостей растительность выглядит немного чужеродной, а вот конструкции из перепонок и зеркал, скамьи напротив музыкального фонтана – словом, ландшафтная архитектура, - меня впечатлила.
 |
| Злаковые террасы на лестнице в Дефанс |
Да, это дает возможность побыть в Дефанс пару часов. Больше я бы не вытерпел. Здесь не живут – за зеркалами небоскребов выглядывает, как исподнее, серенькая застройка спальных районов. Главное в Дефанс – обратный вид на Арку Звезды и Лувр.
 |
| Дефанс. Зеркальные ячейки в световом проеме |
Есть для каждого путешественника заколдованные места. Я, например, все никак не заберусь на Эйфелеву башню. И на этот раз – поезд RER решил передохнуть в пути, тормозя прибытие. Нынче башня стала не только подмигивать огнями и шарить по Парижу "гиперболоидами инженера Гарина", но получила красные, кровавого цвета ноги. Кажется, что она долго топтала людские толпы, пришедшие к ней на поклон.
